Возглавив миссию связи английской разведки с американскими спецслужбами и консультируя ряд американских операций против СССР и его союзников, Г. Филби основательно «попортил нервы» руководству ЦРУ и СИС. Так, к весне 1951 года ЦРУ разработало «план контрреволюционного мятежа» в Албании. Началом акции послужила переброска нескольких сот диверсантов-албанцев для «создания очагов восстаний» и свержения государственного строя. Руководство американской и английской разведслужб рассматривало эту операцию как «модель», «пробный камень» для всех восточно-европейских стран. Однако акция провалилась – в Албании диверсантов ждали,..
Несколько ранее, во второй половине 40-х годов, советская разведка, осведомленная «с подачи» Филби, предотвратила готовившиеся ЦРУ и СИС вооруженные перевороты в Румынии, Венгрии и Чехословакии. Благодаря этому же источнику советское руководство знало все о готовившихся акциях в Берлине в 1953 году и Венгрии в 1956 году.
Необходимо подчеркнуть, что в данном случае речь идет лишь о профессиональной деятельности нашей разведки, ее мастерстве, ее искусстве. Политическая же оценка «борьбе двух систем» в 50-х годах уже была дана.
Филби талантливо написал о себе и товарищах в книге «Моя тайная война». Напомню лишь один эпизод из нее.
«В одно августовское утро 1945 года не успел я усесться за письменный стол, как меня вызвал шеф. Протянув мне подборку документов, он попросил просмотреть их. В одном из документов было несколько служебных записок, которыми обменялись английское посольство и генеральное консульство в Турции. Из их содержания вырисовывалась следующая картина.
Некий Константин Волков, вице-консул советского генерального консульства в Стамбуле, обратился к английскому вице-консулу Пейджу с просьбой предоставить ему и его жене политическое убежище в Англии. В поддержку своей просьбы Волков пообещал сообщить информацию об одном управлении НКВД, где он якобы служил раньше. Он заявил также, что имеет сведения о советских разведчиках, действовавших за границей и, в частности, знает имена трех из них, которые находятся в Англии. Двое, сообщил он, работают в Министерстве иностранных дел, а третий является начальником контрразведывательной службы в Лондоне. Выложив таким образом свои «товары»-козыри, Волков с чрезвычайной настойчивостью поставил условие, чтобы сообщение о его просьбе не передавалось в Лондон телеграммой, так как русские, по его словам, раскрыли ряд английских шифров. Английское посольство учло предостережение Волкова и направило материалы медленной, но безопасной дипломатической почтой. В результате прошло больше недели после обращения Волкова, прежде чем документы могли быть проанализированы каким-то компетентным лицом для определения их важности».
Этим компетентным лицом оказался… Филби. В Москву полетело срочное сообщение особой важности, а сам Филби направился в Стамбул: разбирать дело на месте.
«…Мы с Пейджем рассмотрели несколько вариантов встречи с Волковым и в конце концов остановились на самом простом. Пейдж сказал, что он часто встречается с Волковым по текущим консульским делам и будет вполне оправданно, если он пригласит Волкова к себе для делового разговора.
Наконец, Пейдж взял телефонную трубку, позвонил в советское посольство и спросил Волкова. Поскольку разговор велся по-русски, я ничего не понял. Однако лицо Пейджа выражало сильное недоумение. Он положил трубку и покачал головой. «Он не может прийти?» – спросил я. «Странно, – ответил Пейдж. – Еще более странно, чем Вы предполагаете. Я спросил Волкова и мужской голос ответил, что Волков слушает. Я отлично знаю голос Волкова, я говорил с ним десятки раз…»
Возвратившись в Лондон, Филби представил доклад шефу, изложив свою версию исчезновения Волкова: возможно, он выдал себя своим поведением, возможно, он много пил и болтал лишнее…
В 40-е и 50-е годы советское правительство, получая разведывательную информацию и прежде всего от английской резидентуры, было прекрасно осведомлено о планах «противоположной стороны». Именно поэтому удались многие операции. Перечислю лишь самые главные. Удалось сорвать включение Австрии в НАТО. Побудить Финляндию отказаться от плана Маршалла. Довести до «самороспуска партию Миколайчика» в Польше, а в Венгрии расколоть несколько буржуазных партий и свести на нет клерикальную народно-демократическую партию Баранковича. В Чехословакии вскрыть связи некоторых государственных деятелей с западными разведками и скомпрометировать их. В Италии были «заблаговременно обнародованы» планы США, которые намеревались разместить на Аппенинах воинские соединения, имевшие атомное оружие.
Ким Филби с профессиональной точки зрения безукоризненно координировал работу советской политической разведки в Англии, поддерживая секретную связь со своими коллегами Дональдом Макклином и Гаем Берджесом.
Д. Макклин в 40-х годах занимал должность первого секретаря в английском посольстве в Соединенных Штатах, а с 1950 года возглавил американский отдел в МИД Англии. Г. Берджес в 50-е годы занимал должность помощника второго министра иностранных дел Англии.
«Дело Берджеса-Макклина, вскрытое в 1951 году, когда эти два английских чиновника внезапно бежали в Советскую Россию, было, пожалуй, расценено несколько односторонне лишь как дезертирство, – писал Аллен Даллес в своей книге «Искусство разведки». – К тому же сенсационные аспекты этого дела заслонили его истинное содержание. А ведь это не было обычным дезертирством. Они бежали, получив своевременное предупреждение от «третьего лица» – Гарольда (Кима) Филби – о том, что английская разведка напала на их след»28.
Вчитаемся в свидетельство Даллеса. Выходит, английская контрразведка и не подозревала о связях Макклина и Берджеса с Филби до 1963 года. После успешного «вывода» в Союз первые двое продолжали плодотворно трудиться. Так, Д. Макклин более 20 лет проработал в академическом Институте мировой экономики и международных отношений, став авторитетным ученым-международником.
Советскую внешнюю разведку интересовали, разумеется, не только политические аспекты, но и военные и научно-технические секреты англичан. На этом участке вновь было суждено оказаться Питеру и Хелен Крогерам.
Напомню: в 1950 году с помощью советского разведчика Юрия Соколова Питер и Хелен перебрались в Союз. Здесь они прошли интенсивный курс специальной подготовки и в 1954 году под новыми именами обосновались в Англии. Крогеры вошли в группу теперь уже хорошо известного разведчика-нелегала Конона Трофимовича Молодого («Бена», «Гордона Лонсдейла»). В своей квартире они обрабатывали для передачи секретную информацию, полученную от Молодого. Фактически это был радиоцентр, откуда сведения передавались в Москву. Иногда супруги использовали систему тайников.
В свою очередь К. Молодый поддерживал связь и получал ценнейшие сведения от Гарри Хоутона и его подруги Этел Джи.
Гарри Фредерик Хоутон («Шах») в начале 50-х годов согласился сотрудничать с советской разведкой. В то время он был секретарем-шифровалыциком военно-морского атташе Великобритании в Варшаве. Он рассчитывал поправить свое материальное положение и вместе с тем, наблюдая распад Британской колониальной империи, сомневался в незыблемых ценностях Запада.
Уже в 1952 году Хоутон передал советской разведке шифры морской разведки Англии и инструкции к ним, а заодно – совершенно секретные документы военно-морского, военного и военно-воздушного атташе этой страны в Варшаве. В последующие годы он переправил нашей резидентуре «огромное количество чертежей разрабатывавшихся видов оружия и приборов, хранившихся в бронированной «сейфовой комнате» научно-исследовательского центра в Портланде».
Хоутон передавал также отчеты стран НАТО о маневрах военно-морских флотов, о новых видах оружия и т. п. Это были фотокопии подлинных документов, которые он сам фотографировал. Этел Элизабет Джи, старший клерк бюро учета и размножения секретных документов, помогала Хоутону.
В январе 1961 года группа Конона Молодого была арестована. Никто из них в провале не был повинен, профессионально все работали безупречно. Резидентуру выдал предатель – сотрудник польской разведки Голеновский. Перейдя на Запад, он сообщил Секьюрите Сервис (МИ-5) о том, что в 1951 году «вместе с советскими разведчиками принимал участие в разработке шифровальщика военно-морского атташе Англии в Польше Гарри Хоутона».