— Ладно, тогда всего хорошего…
Роулингс забрал пальто и вышел из дежурной комнаты. Григорий оторвался на секунду от телевизора — шла передача о домашнем ремонте — и лениво помахал рукой. Кэррик взглянул на часы, подошел к доске с крючками и взял ключи от «мерседеса». Пора забирать ребят из школы.
Во всем здании именно его не любили больше всех. За исключением двух человек — генерального директора и личного помощника — у него не было здесь ни друзей, ни приятелей, ни верных товарищей. Каждое утро через главные ворота в этот массивный дом у реки входило до двух тысяч человек, и каждый вечер они проходили через те же ворота в противоположном направлении. Еще больше народу работало здесь в ночную смену и в выходные. Кроме Фрэнсиса Петтигрю и Люси, никто не знал его достаточно хорошо и никто не мог бы замолвить за него доброе слово. Подобно вирусу, неприязнь распространялась по этажам ДВБ сверху вниз, от руководителей департаментов и начальников отделов к заведующим подотделами, а через них к шоферам, аналитикам, машинисткам, архивистам, охранникам и столовским работникам. Основой неприязни была его неприкрытая грубость, нежелание, как выражался Шекспир, «наводить на лилию белила» там и тогда, где и когда другие охотно пользовались самыми нежными кисточками, нетерпеливость, вспыльчивость и упрямый отказ соглашаться с заниженными стандартами. Знавшие его за пределами работы поговаривали, что жена обращается с ним, как с непрошеным гостем, а их единственный ребенок живет где-то далеко-далеко, чуть ли не на другом краю света. Говорили также, что ему нет никакого дела до чувств самых близких.
Кристоферу Лоусону исполнился шестьдесят один год, из которых тридцать восемь было отдано Секретной разведывательной службе. Никто не называл его Крисом, и никто не пытался обратиться к нему с товарищеской фамильярностью. Надменный, грубый, колючий, он каким-то образом сохранял свое место. Его последний ультиматум был принят; начальство отступило перед выдвинутым требованием. Его высшую ересь пропустили мимо ушей. Другие мужчины и женщины с примерно таким же стажем службы тоже выдвинули требования: в каком корпусе они желают работать, чем согласны заниматься, а чем нет. Всех их вежливо выпроводили на пенсию, а их пропуска аннулировали. Третьи, осмелившиеся озвучить самую страшную ересь — что «война с международными террористами» проигрывается, что в ней вообще невозможно победить, что тектонические плиты глобальной мощи сдвинулись и на прежнее место их уже не вернуть, — получили ярлыки пораженцев и были изгнаны до конца недели.
Причина того, что Кристофер Лоусон остался в своем кабинете, заключалась в непревзойденном умении собирать информацию. Если бы не этот талант, его уже давно выставили бы за дверь, как и всех прочих.
— Стервятники кружат над вами, Кристофер, но я не позволю им добраться до ваших костей, — сказал генеральный директор. — Я вас не отдам. И буду держать подальше от арабского отдела. Займетесь нераспространением ядерного оружия. Возьмете русское направление. Хочу напомнить, хотя и не рассчитываю на вашу память, что пятно от крови остается на ковре навсегда. Я ценю вас и защищаю, сам при этом подставляясь, так что не злоупотребляйте моей поддержкой.
А Люси, его личная помощница, сказала:
— Мне наплевать, мистер Лоусон, что говорят о вас другие. Я останусь и перевода просить не буду. Не сомневайтесь, ножки моего стула застыли в бетоне.
И что Лоусон? Разумеется, ему и в голову не пришло поблагодарить этих двоих за поддержку.
Да, его сильно не любили. Но столь же сильно — пусть и с неохотой — уважали. Уважение рождалось из успехов. Успех был следствием способности вычленять и идентифицировать, казалось бы, незначительные крупицы информации и полностью фокусировать внимание на них. Этому нельзя научиться у инструкторов. Такой талант редок. Бог наделил им Кристофера Лоусона, и он понимал это, а потому свысока смотрел на коллег, начисто лишенных его чутья. Именно на его мониторе появилась информация о звонках, связанных с русским городом Саровом.
Неделя прошла тихо и спокойно. Лоусон просмотрел пару газет, в которых писали о сокращении вооружений. Люси привела в порядок его компьютерные файлы. Потом ему на глаза попалось слово «Сэров». Он знал, где находится этот город, знал, что там делают, знал, какое название носил Саров в советское время… Газеты полетели в сторону. Кристофер Лоусон почуял след, и его глаза заблестели.
ГЛАВА 2
9 апреля 2008