Выбрать главу

Но вот теперь в привычном пульсе домашней жизни появилось что-то новое. Пульс этот участился и окреп. Кэррик не знал, что случилось, но чувствовал — что-то произошло.

Он сидел в «дежурке», перечитывал газету и поглядывал на мониторы.

Если ситуация не изменится, причем в ближайшее время, Джордж и Роб сядут за калькулятор, Кэти предоставит расчет затрат в соотношении с результатами, и начальство решит, что операцию пора сворачивать. А ему придется идти к Роулингсу: «Извини, сержант, и спасибо за помощь, но такая работа не для меня. Попробую найти что-нибудь в этом же роде, но в местах погорячее. В любом случае, я тебе благодарен». Саймон Роулингс парень хороший, прямой и честный. Он, конечно, расстроится. Что предложат потом, Кэррик не знал. Может быть, скажут при следующей встрече. Неприятное это дело — провал.

* * *

Иосиф Гольдман предавался воспоминаниям. Услышал голос Михаила, потом Ройвена Вайсберга и как будто перенесся в прошлое.

Русский еврей, Иосиф родился в Перми, городе, до которого даже фирменный скорый идет двадцать часов. Когда-то именно в Перми Чехов вдохновился идеей «Трех сестер». Потом название города стало ассоциироваться с лагерем особого режима, Пермь-36. Сегодня о Чехове вспомнят немногие, куда прочнее в памяти людей связь с Архипелагом, где содержались и трудились политические узники и обычные уголовники.

Ройвена Вайсберга он знал с десяти лет. Евреи, составлявшие в городе меньшинство, всегда держались вместе. В противном случае их били, унижали и запугивали. С самого начала отношения двух мальчиков строились на взаимной выгоде. Ройвен, бывший на четыре года старше, одним из первых понял, что Иосиф обладает редким талантом понимать деньги, их истинную ценность и пользу, которую они могут принести. Он прекрасно разбирался в цифрах, что и помогло им достичь определенного баланса: Иосиф нуждался в защите и в то же время понимал, где эту защиту можно найти. Они стали неразлучны.

Ройвен крышевал детей, чьи родители были номенклатурой, определявшей жизнь города: известный врач центральной больницы, директор завода, милицейский чин. Крыша защищала не от снега и дождя, а от отморозков, слонявшихся по школьным коридорам и спортплощадкам. Что Ройвен Вайсберг взял под свою «крышу» мальчишку и получает за это деньги, понравилось не всем. Пришлось пустить в ход кулаки. Доходило и до ножей, и до свинчаток. На какое-то время школа, находившаяся за оперным театром имени Чайковского, превратилась в бетонные джунгли, по которым пронесся небывалый шквал насилия. А потом наступил покой.

Директриса и начальники из Отдела образования сначала пришли в ужас при виде сидящих за партами учеников, физиономии которых украшали синяки и боевые шрамы, а потом подивились наступившему внезапно миру. Директриса, женщина умная и решительная, быстро установила причину и волны насилия, и последовавшего за ней умиротворения, а поняв, купила «крышу» и для себя. Купила у еврейского подростка, Ройвена Вайсберга. Целых три года никто из учеников не попадал в больницу, а кражи школьного имущества полностью прекратились. Директриса не писала никаких отчетов и объяснений того, почему статистика правонарушений сначала взлетела, а потом упала. Выводы отчета, так и оставшегося ненаписанным, совпали бы с рассуждениями еще одного еврейского мальчишки, Гольдмана. Крышующий не знал страха, отличался небывалой жестокостью и не терзался угрызениями совести из-за того, что отправил кого-то на больничную койку Что касается самого Иосифа Гольдмана, то он с одиннадцати до тринадцати лет был банкиром.

Никто не учил его искусству инвестиций, основам экономики, управлению финансами. Писклявым, еще не ломавшимся голосом он объяснил Ройвену Вайсбергу, куда можно вложить доходы от крышевания, что следует купить и как лучше спрятать деньги. Велосипеды, кожаные куртки, алкоголь поставлялись на продажу именно тогда, когда их не хватало, и спрос достигал пика. Новый бизнес вышел за школьные стены и распространился на городские улицы. Навещая уличных торговцев, здоровяк Вайсберг предупреждал их об опасности пожаров, а приходивший после него Иосиф Гольдман, мальчишка с прыщавым лицом и в больших очках на горбатом носу, на коленке рассчитывал месячный доход ларька и определял стоимость «крыши». С теми, кто отказывался платить, случалась неприятность — их ларьки сгорали. С конкурентами, предлагавшими свою «крышу», разбирались жестоко. Равных Ройвену Вайсбергу в городе не было.