Спустя минуту, туго стянув ему руки за спиной, Бучер поставил его на ноги. Затем он поднял с мостовой ятаган и протянул его Карамине.
– Вздумает дергаться – руби голову, – приказал он.
Карамина взялась за рукоятку огромной кривой сабли обеими руками, подтвердив коротким решительным кивком, что их пленнику придется несладко, попытайся он убежать.
– А сейчас отойди-ка назад, – Бучер шагнул к двери, доставая "вальтер".
Пых-х!
От сильного удара пули бронзовый замок, висевший на двери, разлетелся на множество осколков. Толкнув дверь и вынув из кармана тонкий, размером с ручку, фонарик, Бучер обернулся к ошеломленному охраннику и проговорил на безукоризненном арабском:
– Только попробуй побежать, умрешь на месте. Понял?
Охранник затряс головой, судорожно проглотив комок в горле, а Карамина воззрилась на Бучера, не веря собственным ушам.
– Так ты говоришь по-арабски? – ахнула она.
– Ты слышала это только что.
– Да, но я имею в виду, говоришь безо всякого акцента. Точно как мы.
Пристально сверля глазами охранника, Бучер продолжал на арабском языке:
– Разумеется, я говорю на нем без акцента, Я говорил на нем сотни лет, прежде чем ты и этот гнусный червяк увидели лучи солнечного света, зажженного нашим благословенным аллахом, потому что я есть перевоплощенный Гас-сасин, Горный Старец, и истинный основатель Ордена Гаш-шашинов.
Вздрогнув всем телом, охранник в ужасе выкатил на Бучера свои вылезающие из орбит сверкающие белками глаза.
На лице Бучера никак не отразилось то удовлетворение, которое он испытал, увидев, что сумел найти верный подход к их неотесанному суеверному пленнику. Они с Караминой молча наблюдали, как смуглое лицо охранника медленно становилось грязно-серым. Не обращая внимания на удивление и одобрительные возгласы Карамины, Бучер схватил его за руку и втолкнул внутрь помещения.
– Заметил, как изменилась его физиономия, когда ты заявил, что являешься основателем Ордена Гаш-шашинов? – прошептала Карамина по-английски. – Он наверняка сам гаш-шашин.
– Согласен, – ответил Бучер на этом же языке. – Будь настороже, когда я начну работать с этой дубиной. Можем узнать кое-что ценное.
Когда они вошли в дом, фонарик Бучеру не понадобился. Комната размером семь на двадцать метров освещалась двумя маленькими тусклыми лампочками, свисающими с потолка. Кроме стула и разбитого письменного стола как раз под одной из них в комнате стояло лишь несколько штабелей грубых деревянных ящиков. На одном из штабелей валялся покрытый пылью моток веревки.
– Твое имя, собака! – заорал Бучер на охранника по-арабски.
– Омар, эффенди-паша, – выпалил тот. – Омар Ахмуд.
– Не смей называть меня другом! – проревел Бучер прямо в перепуганное лицо охранника. – Я не твой эффен-ди. Я – Гас-сасин-паша – спустился из Райских Кущ Благословенного Аллаха, чтобы такие верблюды, как ты и Ибн-Вахид, никогда больше не появлялись там ни в этой жизни, ни в следующей. Запомни: я – Гас-сасин-паша!
Бучер увидел, что с лица Омара Ахмуда исчезла даже тень сомнения, которая сменилась выражением окончательно сформировавшейся убежденности: этот тупоголовый осел теперь безропотно поверил в то, что он, Бучер, действительно является перевоплотившимся Гас-сасином, Горным Старцем.
– О, великий! – проревел Омар Ахмуд, выпучив глаза.
– Воистину велики творения рук твоих, о могущественный Гас-сасин-паша!
Только сейчас Бучер всмотрелся в зрачки Омара и ощутил его смрадно-сладковатое дыхание – этот сукин сын так наглотался гашиша, что малейшим усилием со своей стороны Бучер легко мог внушить тому, что является самим всемогущим аллахом.
– Повернись спиной, мерзкое отродье.
Когда тот повиновался, Бучер нанес ему жестокий удар по основанию черепа, сразу же подхватив его под мышки, чтобы смягчить падение.
– Сними ту веревку с ящиков, – обратился Бучер к Карамине по-английски. – Помоги мне растянуть его на полу и привязать в таком положении к этим четырем стойкам, пока он не очухался. Доходили ли до тебя какие-нибудь слухи о том, где у Багдадского Ордена Гаш-шашинов расположены эти "райские кущи"?
Карамина покачала головой.
– Правда, один из агентов моего брата сообщал о слухах – разумеется, весьма туманных и расплывчатых, – что в самом Багдаде или где-то неподалеку существуют эти самые "кущи". А больше ничего. – Карамина молча изучающее посмотрела на Бучера, затем тихо рассмеялась и продолжила: – Что это навело тебя на мысль предстать перед ним перевоплотившимся Горным Старцем?
Бучер, привязывающий охранника за щиколотку к стойке, посмотрел на нее.
– Этот тип соткан из предрассудков и суеверий, и мне показалось, что это неплохая идея.
– Гениальная идея! Кретин действительно считает тебя Гас-сасином. Что ты хочешь с ним делать?
Когда Бучер изложил Карамине план, созревший у него в голове, она пришла в неописуемый восторг.
– Вот бы Саид услышал это, – воскликнула она, от радостного удивления не в силах сдержать распирающего ее смеха.
– Ну а пока наш приятель Омар приходит в себя после моего тычка, давай-ка взглянем, что там в этих ящиках.
– Жин-жин, – ответила Карамина, вытирая кончиком носового платка проступивший на лице пот. – Один из ящиков открыт.
– Жин-жин? – переспросил Бучер, вспомнив, что она уже употребляла это слово. – Что такое жин-жин?
– Он изготавливается из сердцевины распространенного в пустыне растения, которое бедуины измельчают в крупный зернистый песок. Это и есть жин-жин.
Чтобы удовлетворить свое любопытство, Бучер взломал несколько грубо сколоченных ящиков. В каждом из них он обнаружил крупнозернистый песок коричневого цвета, описанный Караминой как жин-жин.
– И ты нанимала профессионального вора, чтобы он выкрал куколку, сделанную из этого материала? – поразился Бучер.
Карамина кивнула в ответ.
– Да, именно из этой комнаты. Как ему удалось проделать все и остаться незамеченным, не имею ни малейшего представления. Наверное, потому что он профессионал.
Бучер озадаченно почесал затылок. "Не то, не то, черт возьми, – пронеслось у него в голове, – абсолютно не то. Джонни Просетти может быть заядлым бабником, но он в жизни не станет заниматься куклами из этого чертова жин-жина!"
Растянутый на полу Омар Ахмуд громко и протяжно застонал.
– Аллах всемилостивейший, – промычал он утробным басом.
– Пошли, – сказал Бучер Карамине по-английски. – Встань вон там и дай мне позабавиться с этим остолопом.
После чего он прогремел крепко привязанному охраннику громоподобным голосом по-арабски:
– Проснись, гнусное отродье мерзкой свиньи!
Глава 8
Веки Омара Ахмуда затрепетали, и он окончательно пришел в себя. Когда Бучер увидел, что глаза охранника устремились на него, он выхватил из футляра, прикрепленного к левой ноге, повыше щиколотки, свой нож с выкидывающимся лезвием, нажал на кнопку, и острая, отточенная, как бритва, сталь, сантиметров пятнадцати длиной, со зловещим щелчком выскочила наружу. Омар Ахмуд тихо заверещал от охватившего его ужаса.
– Омар Ахмуд, – продолжал Бучер все тем же громовым голосом, стараясь повернуть нож так, чтобы угрожающий отблеск, отбрасываемый лезвием, попал в глаза распростертому на полу охраннику. – Знай же, Омар Ахмуд, я – Гас-сасин, Горный Старец, удостаиваю тебя чести, обращаясь и снисходя к тебе. Отныне, как в этой жизни, так и в последующей, тебе воспрещается посещать Райские Кущи Благословенного Аллаха. С нынешней ночи и навеки прекраснейшие, восхитительные гурии в Райских Кущах никогда более не произнесут имени твоего, и звучать оно будет не Омар Ахмуд – Великий Воин, а Омар Ахмуд – Евнух!
Как ни силен был страх пленника, однако вероятность того, что его могут оскопить, была настолько за пределами его воображения, что прошло несколько секунд, прежде чем смысл угрозы дошел до его отуманенного наркотиком сознания.
– О, Великий из великих Гас-сасин-паша! – исступленно взмолился он. – Во имя пресвятого аллаха! Во имя священной любви к пророкам его!