Кусок бесшумно свалился в стремнину.
— Что вы наделали?!.. — вскричал авиатор с отчаянием в голосе. — Его теперь не сыщешь.
— Где уж сыскать, — сокрушенно откликнулись солдаты.
Через несколько часов все были дома. Авиатор, опередивший отряд на своем ньюпоре, по прибытии тотчас же завалился спать.
На следующий день все ждали момента, когда летчик приступит в рассказу. И он не обманул этих ожиданий.
— Вылетел я при попутном юго-восточном ветре. Ветер был силен и порывист, аэроплан бросало из стороны в сторону; он клевал носом, и мне стоило большого труда его выровнять.
Когда вблизи оказалась снежная, искрящаяся под солнцем громада Арарата, мне пришлось употреблять все усилия, чтобы правильно маневрировать: в руках не было энергии, нужной для управления аппаратом; глаза смыкались. Я понял, что утомился, но сдаваться так скоро не хотел. Выпив глоток рому, почувствовал себя бодрее и стал подниматься ввысь, чтобы с высоты увидеть место, где остановился ковчег Ноя.
Ковчег ведь должен представлять солидную величину: длина 300 локтей, ширина 50 локтей, высота — 30. Такое сооружение, будь оно даже все под снегом, должно выдаться близ вершины.
Рассуждая так, я медленно кружил над Араратскими горами.
Сделав бесплодно десяток кругов, я был уже близок к отчаянию, как, решив еще раз пролететь над главной вершиной, заметил около большого утеса холм, казавшийся сверху большой рыбой. Я покружился над ним: очертания были симметричны. Мое сердце усиленно забилось.
Стал приземливаться, не спуская глаз с загадочного холма. Еще раз пролетел, низко-низко, чтобы видеть его форму. И мне показалось, что в одном месте его выпуклый бок обнажен и, вместо светлого ледяного покрова, виднеется темная впадина.
Тогда я выбрал площадку в спустился довольно благополучно. Солнце уже начинало заволакивать тучами. Я не обратил на это особого внимания, а, захватив топорик, быстрыми шагами направился к холму.
Твердый наст хрустел под ногами. Ветер шуршал по ледяной коре мелкими снежинками и бросал их в лицо. Бледный луч солнца из-за облака скользнул по холму и осветил в боку темную продолговатую впадину.
Я подошел, прерывая дыхание. Во впадине, образованной толстыми закройками льда и снега, оказалась шероховатая ледяная стена.
Я ударил обухом топора по льду. Послышался тупой звук, как от удара по пустому чану. Бешено стал я долбить лед… И вдруг оторвалась большая ледяная глыба, оставив позади серое пятно.
Предо мной была стена из дерева! Я находился пред ковчегом… Мне суждено было первому из современников увидеть корабль Ноя…
Было холодно; хотелось скрыться куда-нибудь от пронзительного ветра. Мелькнула мысль об аппарате. «Не улетит», — подумал я и сейчас же забыл о нем, всецело увлеченный мыслью проникнуть в ковчег.
Вы знаете, что ковчег выстроен из дерева гофер. Закаленное тысячами лет, дерево это страшно твердо и почти не поддавалось ударам моего топора. Но, несомненно, это было настоящее дерево, а не камень.
Я стал наносить удары по открывшейся стене, думая, что мне удастся прорубить в ней отверстие для прохода внутрь. Но после каждого взмаха топор звенел и оставлял на стене очень незначительные следы. Ясно, что рубить бесплодно.
Старательно осматриваясь, я начал обходить ледяной холм, хранивший останки первого корабля. Заметно было, что ближе к вершине он значительно суживается. На западной стороне я нашел огромный ледяной нарост, разделенный посредине небольшим ложком. Там, где он уходит в холм, зияет отверстие.
«Вот и вход», — подумал я. И не ошибся: это был вход в ковчег. Было скользко, и я должен был ползти, хотя отверстие было так велико, что в него свободно мог бы войти слон.
Очутившись во тьме, я зажег взятый с собой электрический фонарик и увидел, что нахожусь в обширном высоком помещении вроде сарая, сколоченном из грубо тесанных стволов невероятной толщины. Оно служило здесь как бы прихожей. Огромные ворота, ведшие в него, состоявшие, очевидно, из двух половинок, были распахнуты наружу.
На полу валялось что-то вроде мягкой сенной трухи, а в одном углу я нашел подобие очага, сложенного из дикого камня. В нем находилась зола.
Вправо и влево открывались входы, настолько огромные, словно по ним надо было водить мамонтов. Недолго думая, я пошел направо, горя желанием видеть внутренность допотопного корабля.
На покатых промерзших стенах шли, как ребра, шпангоуты, укрепленные балками и распорками. Настилы из досок заменили лестницы. В ковчеге было несколько этажей. Я взобрался в верхний. Там я нашел несколько мелких помещений, наподобие стойл для лошадей. Тут же стояла масса клеток, в которых валялось много птичьих перьев.