Представьте себе десятилетнего мальчика, ростом с здоровенного мужчину во цвете лет, с руками длинными до колен, ртом на месте носа и носом на месте рта. Одет этот странный субъект был в какую-то холщовую рубашку с небольшим вырезом на груди. Цвет его кожи был зеленовато-бронзовый, вроде того, как Поссарт гримируется в роли Мефистофеля.
— Miséricorde qu'il est laid![24] — воскликнула Clairette.
— Д-да! — промычал Зюнде. — Ты бы и поцеловать его не могла! У него нос черт знает где.
Рабочие, между тем, побросав инструменты, пустились бегом бежать, до того страшное впечатление произвел на них наш внезапный гость.
Наступило мучительное молчание.
Странное существо приподнялось на руках, изумленно обвело взглядом всех присутствующих, потом встало на ноги, бросило беспокойный взгляд на свой туалет и направилось прямо к Clairette, которая, при его приближении, завизжала от страха и спряталась за мою спину.
«Существо» засмеялось смехом, похожим на хрюканье поросенка, и отчетливо произнесло:
— Good morning!
— Un anglais![25] — вскричала Clairette, внезапно взыгравшись духом, и храбро протянула руку незнакомцу.
Они обменялись shake hands'oм[26]. Тогда и мы, трое мужчин, последовали примеру нашей дамы. «Существо» говорило по-английски и между нами тотчас же завязался на этом языке разговор.
— Где я?
— На островах.
— Островах? каких островах?
— Петербургских.
— А что такое Петербург?
— Столица России.
— А что такое Россия?
— Mais c'est un idiot![27] — не удержалась Clairette, слыша наивные вопросы «существа».
Получив объяснение, что такое Россия и Европа, «существо» произнесло:
— Это все Англия.
— Как Англия? — изумился Зюйде, говоривший от лица всех нас. — И каким образом вы знаете, что существует Англия, когда вам незнакома Россия и даже Европа? Да, наконец, откуда вы сами взялись?
— Я родом из города Swinstown королевства Kikimorland.
— Что такое? да вы не из сумасшедшего ли дома?
«Существо» обиделось при таком вопросе и предложило барону бокс. Мы поторопились успокоить его и разговор продолжался.
— Мы, вероятно, с разных планет? это какая планета?
— Земля.
— Ну так и есть, так и есть! All right! а моя планета — как вы, земные обитатели, называете ее — Марс.
— Обитатель планеты Марс! — изумленно повторили мы хором. — Да как вы сюда попали?
— Очень просто: не помню сколько времени тому назад — я потерял сознание о времени — я заболел, и болезнь моя кончилась тем, что я впал в летаргический сон. У нас на Марсе существуют особенные люди, которых называют докторами. Когда человек заболевает, то к нему приглашается такой доктор. То же было и со мной: ко мне призвали доктора, он осмотрел меня и решил, что я умер… у вас на Земле, надеюсь, нет докторов?
— О, и сколько еще!
— И они у вас тоже хоронят заживо?
— Сколько угодно!
— Это нехорошо! Ну, так вот: когда доктор сказал, что я умер, меня положили в гроб — вот этот металлический цилиндр, из которого вы меня вынули — и похоронили. Так я пролежал два дня приблизительно; на третий день я почувствовал, что куда-то лечу вместе с моей могилой… Вот и все. Затем я очутился на Земле, у вас.
— Понял, понял все! — вскричал Зюйде. — Вероятно, вас похоронили в таком куске почвы, которому предстояло, отделившись от вашей планеты, стать аэролитом и прилететь таким образом на Землю.
— Yes, yes! — обрадовался «марсовец» и, став вдруг снова серьезным, отвесил нам поклон и торжественно провозгласил:
— Му name is Criks[28].
Тогда мы, в свою очередь, поспешили ему отрекомендоваться, а покончив с официальным представлением, полюбопытствовали узнать, откуда господин Крикс набрался сведений по английскому языку.
— О, это целая история! — ответил он. — Английский язык у нас считается интернациональным. Узнали же мы, обитатели Марса, его таким образом. Много, много лет тому назад к нам на планету свалился с неба странный предмет — воздушный шар, как мы потом узнали: в нижней части этого предмета находилась большая корзина, а в этой корзине лежал в бессознательном состоянии — «почти человек». Вы понимаете, что для нас, обитателей; Марса, вы, обитатели Земли, кажетесь только «почти» людьми. Привели мы этого человека в чувство, и, вообразите, как только он очнулся, то вытащил из своей корзины длинную жердь с прикрепленным на ней четырехугольным куском красной материи, воткнул эту жердь в почву и важно заявил: «Эта страна объявляется английской колонией. Hip, hip, hurrah!» Затем он поселился у нас и обучил нас английскому языку, боксу, крокету, а также пить виски и есть кровавое мясо. Политической роли у нас он не играл, хотя и страстно добивался оной: мы не решались доверить наши государственные интересы человеку, у которого нос был на месте рта, а рот на месте носа.