нужно что делать? Правильно, платить! Ну так что? -- Сколько? -- промямлил обескураженный таким поворотом дел Артём. -- Сколько ж с вас содрать? Пятьсот... -- и вдруг Серый улыбнулся: - граммов! Мужики, не обижайтесь. Просто Сидорович такое пойло продает... А у вас смотрю, казеночка. -- А куда ваш проводник отвести может? -- Да хоть к Сынку, если захотите. Познакомитесь с местным Левшой! -- А Сынок... Он, того, возражать не будет? -- А ему что, западло под старость на ящике помелькать? Дедушка старый, ему всё равно. Тем более на большую Землю он вряд ли когда соваться будет. А здесь его и так каждая собака знает. Артём облегченно вздохнул и полез за очередной поллитрой. Серый принял плату, спрятал в рюкзак. Оскаблился и показал пальцем на Тоху: -- Вот он, проводник! Тоха молча встал, поправил ремень и, не захватив рюкзак, строевым шагом двинулся на выход. Репортёры, ничего не понимая, последовали за ним. Тоха шёл уверенно, высоко задираю ногу, как на параде, и довёл репортёров... До крайнего дома, у которого остановился, отдал честь и протянул руку: -- Гонорар! ***** ... Сынок сидел у крыльца дома и покуривал, подперев подбородок рукой. Услышав чеканный шаг с лихим, даже в пыли скрипнувшим разворотом и строгое «гонорар», Сынок затушил папиросу и улыбнулся. Опять Сапог и Курок новичков разводят. И сам удивился собственной улыбке, и обрадовался - значит, не всё еще потеряно. Жить, значит, можно. Несмотря на то, что без полпузыря на вечер или таблетки викодина заснуть уже почти и невозможно. За забором пошушукались и вдруг вежливо постучали по доскам. Нерешительный голос спросил «Извините, э-э-э..! К вам можно?» «Точно, новички» -- обрадовался собственной прозорливости хозяин. -- Входи! Только калиткой сильно не хлопай, сломаешь - сам чинить будешь! В проломе забора нарисовался гражданский. Вот гражданский - и всё тут. Несмотря на то, что одет был в универсальную зеленку, он даже не тянул на вновьприбывшего искателя приключений. -- Какой калиткой? - оторопело спросил гость. - Тоже, небось, шутите? -- Шучу, шучу... -- согласился Сынок. - Ну, что там топчешься? Хотел чего? -- Мне Сынок нужен... -- Сынок... Хорошо, не дочка, правильно... Значит, так... Тебе как, на аистах или так, пестиками и тычинками объяснить? -- Да это мы с младых ногтей знаем, -- ничуть не смутившись, ответил гражданский. -- Мне бы этого, местного Сынка найти. -- Ну, я, конечно, в детях мало понимаю, ибо сам бездетный детдомовец, но вот торговец тут один, Сидоровичем кличут - от уж сын так сын... Сукин... Гражданский стоял, кивал и всем видом своим демонстрировал, что готов так слушать хозяина хоть до самого утра. -- Ладно. Я Сынок. Чего нужно-то? - сам прервал затянувшуюся шутку хозяин. -- И приятель твой чего не заходит? Стесняется? Я, извини, к нему не выезжать не собираюсь, - и указал на свою блестящую импортную инвалидную коляску. -- Уж больно там дорога хреновая. Боюсь, спицы погну. Поехали лучше в хату, там и познакомимся, там и погутарим. А то я чайник поставил, вот-вот закипит. Сынок жилистыми руками закрутил одно колесо назад, другое вперед , выровнял свою коляску точно по сходням -- двумя полосами профиля поверх ступеней. Почувствовал попытку Антона помочь - видать, уловил шуршание листвы под ботинками позади себя, взревел обиженно - «Сам! Я сам!» и, вмиг разогнавшись, влетел вверх по ступеням. Артём и Антон молча направились вслед за ним в дом. Дом впечатлял. Скорее даже поражал. Прямо с порога. Ощущением огромной мусорки -- вдоль стен валялись рулоны бумаги, мотки проволоки, какие-то механизмы, и уж совсем что-то неидентифицируемое как на первый, так и на второй и последующий взгляды. Но присмотревшись, можно было заметить определенный порядок в этом хаосе - все лежало отдельно, по кучкам, все было более или менее чистое и уж во всяком случае не было запаха старья или гнили. Артём вспомнил про коляску Сынка и догадался - ему так просто удобней. А когда вошел в комнату, в которой скрылся хозяин, понял - он попал в дом к настоящему мастеру. Вкруг стен стояли бесконечные верстаки, невысокие шкафчики, станки, станочки, столики с громоздящимися на них деталями -- на одном столике даже поблескивала облезающим лаком механическая швейная машинка. -- Впечатляет! -- произнёс Артём, осмотрев жильё Сынка. -- А, бросьте врать! - крякнул хозяин. -- Как жил в навозе, так живу... На ходу сняв засвистевший чайник, хозяин разлил напиток по чашкам и, несмотря на ярые протесты гостя, вскрыл и всучил ему консервную банку с прибором: -- Накорми гостя, да напои... Так вроде в народе говорят. -- Ага. Потом в бане искупай и в печи поджарь... -- в тон продолжил журналист. В комнату вошел Антон и кивнул довольно - мол, есть материал, заснял всё что мог. --Мыльницу-то, -- спросил Сынок, ковыряясь у раковины к ним спиной, -- нахрена тягаете? -- К-какую мыльницу? - растерялся Антон. Потом сообразил: -- Что, Сидорович и Вам уже успел рассказать? Вот только не пойму -- когда? -- Причем тут Сидорыч? - удивился Сынок. -- Знаешь, шо? Нефиг натягивать юбчонку на колени, коль пришел к венерологу. Мне похожую технику военсталы показывали, она у них в штатном наборе. Начальство потом просматривает. Ух и матерится спецура по сему поводу... -- и спросил как ни в чём не бывало: -- Журналюги аль шпиёны будете? Да не ссыте, стучать не буду, чай, не дятел, - Сынок круто развернулся. - Значит так, вам интервью нужно, да? Антон кивнул. -- Хорошо, -- Сынок со стаканами подъехал к столу, со смачным чпоком откупорил бутылку, разлил по треть стакана. -- Как там сказал Змей Горыныч... Хе-хе... К вашим услугам, короче. Артём почувствовал знакомое покалывание по всему телу и нарастающее волнение. Он не мог в это поверь. Живой материал! Открытый! Бомба! Такого ещё никто не приносил! Антон, уже не таясь, вытащил на Божий свет камеру и, примериваясь, пошёл по комнате в поисках лучшего ракурса. Сынок наблюдал за его поисками с нескрываемой усмешкой. Дождавшись, пока оператор выберет подходящий ракурс и даст отмашку, Артём прокашлялся и начал: -- Ввиду определённых статей УК, сталкеры соглашаются на беседу только под условием анонимности. К счастью, мы нашли того, кто согласился отложить своё инкогнито: бывший самосёл по прозвищу... эээ... Сынок. - повернулся к хозяину дома . - Здравствуйте! Сынок кивнул: -- Ну, за инкогнито! -- и уставился на стакан в руке. -- Так, пока со мной не выпьете, интервью не будет! Антон шумно сглотнул слюну. Артём закатил глаза. Пришлось подчиниться. -- Ну, откуда начинать? - Сынок потёр руки. -- Говорят, что Вы здесь еще до первой катастрофы жили. -- Ну, жил. - не стал спорить хозяин. -- Тогда, если можно, прямо с восемьдесят шестого и начинайте. -- Ааа... Ну, логично, дык... А что рассказывать?.. - вдруг резко сменил настрой с решительного на растерянный. -- Слушай, ну нахрена тебя это интересует? Как у всех было. Давайте, собирайтесь, выметайтесь... Чего рассказывать?! -- Уважаемый, кхем, Сынок, так дело не пойдёт. -- Я и не такие дела делал! - немного побагровел Сынок, и продолжил более спокойным тоном. -- Пришёл тут, млять, в моём доме указывать... Я этот самый дом, когда от колхоза получил в восьмидесятом, вот эти своими руками переделывал. Он постарше тебя, - слегка пьяненький взгляд Сынка остановился на Антоне, -- молокососа будет! Что, молчишь? И правильно делаешь! Да ты знаешь, что для детдомовца значит своё гнездо? То-то же! Артём, спасая ситуацию, нарочито демонстративно забулькал прозрачной по стаканам. -- Ну что, за наши гнёзда, чтоб они у всех были? Сынок вроде успокоился, причастились. -- Окей, другой вопрос... Не сочтите за бестактность, так, простое любопытство... Как вы получили травму? -- А, это... Сынок замялся. Вытащил из пачки сигарету, помял, постучал по столу. -- Слышь, ты, -- глядя в стол, -- никому не расскажешь... -- Ну это же интервью... -- Вот паскудство-то... Закурил от зажигался. Затянулся, выпустил струю. Подумав, ответил: -- С крыльца навернулся. Когда манатки тащил. Долбанная кошка, млять. Антон подлил: -- Что потом? -- Потом... Возня тогда была ещё та, из-за одного крестьянина карету заказывать - много чести. Занятые все. Как обычно, все блага городу, а сельскИе сосут лапу. Затащили в автобус и ждал, мешком, пока остальные уложатся. Ну, отвезли нас, сортировали, проверяли, все дела - сам знаешь... Ну, хэскулап как глянул, так и сказал - всё, батенька, добегался. Что, спрашиваю, совсем? Ну, говорит, вообще-то совсем, но для порядка тебя подержим. Тем более что радиация эта, ну, лечили от неё в общем. Полгода провалялся. А потом мне говорят - пора и честь знать, иди-ка ты, дорогой наш, на выход, и так местов нет, людей класть некуда, а мы тебе комнату нашли как раз в коммуналке. И куда мне было идти? В халупу узкую в муравейнике городском? Пожил я там с полгода. На костылях по «собесам» да «втэкам» гребанным всё бегал. К тому же я, мудила, проболтался, каким макаром травму получил. Что в итоге? Отказали в “чернобыльских”. Отказали! Не подходишь по определению, грят. Социализм, млять, с человеческим лицом. Зато инвалидские дали. Швырнули. Знаешь, сколько это? Да откуда те знать. Кот наплакал. Твою мать, опять кот... Ну, я и подумал: один хрен эт уже не жизнь, так не всё ль равно, где подыхать? На вокзале прикажите сидеть побираться? Решил домой вернуться. А тут армянин один подвернулся, с «втэка» доктор. Хитрый, но не подлый оказался. Я ему пожалился в кабинете раз. А через месячишко он мне и предложил вариянт. Давай, говорит, если уже точно собрался, я к тебе своего племянника с семьей в коммуналку пропишу. А ты уедешь к себе на «запоре