- Шел бы ты отсюда, касатик, - сказала она, - пропадешь ни за фунт лиха. Хоть бы погоны спорол, что ли!
- Молчи, молчи! - испуганно вмешалась вторая, женщины поспешили уйти.
Я покосился на свои плечи. А ведь верно, за это могут шлепнуть! Однако предпринять ничего я не успел. Люди закричали, женщины побросали вещи и побежали в переулок. Рынок мгновенно опустел. За домом затрещали выстрелы. Я повернулся, чтобы убраться восвояси, и наткнулся на троих крепышей. В кожанках, на рукавах красные повязки. В руках они держали примитивные ружья, такие у нас можно увидеть разве в музее. Лица этой троицы не предвещали ничего хорошего.
- Офицер? - спросил один с нагловатой усмешкой. - Что же не сбежали, ваше благородие?
- Может, у него здесь зазноба? - ухмыльнулся другой, со шрамом через всю щеку. Этот был явно сексуально озабочен.
- Сейчас мы его с костлявой обвенчаем! - сказал первый. - Обыскать!
Третий, молчун, ощупал мою одежду. Флягу и сухой паек отобрал, достал из кармана шинели документы, раскрыл.
- Филлипов Андрей Михайлович, Народная армия Комуча. Что ж, одним офицером у белых будет меньше. Так ты, сволочь, чехам продался?
К моему удивлению, кобуру они не нашли. Впрочем, пистолет мой значительно отличался от тех, что имелись здесь. Он был маленький, размером с зажигалку, какие я впоследствии встречал у местных курильщиков.
Двадцать патронов скрывали в себе пули миллиметрового диаметра и длиной десять миллиметров. Пули были изготовлены из трансуранового элемента и весили прилично. Про этот металл знаю только, что назывался он Гомелием, по названию города, где его впервые синтезировали физики.
Пули моего "удара" легко пробивали десятимиллиметровую броню. Про людей и говорить не приходится.
- Здесь кончать будем, или к командиру отведем? - подал голос молчаливый, который меня обыскивал.
- Может, Михась, ты его еще к самому комдиву Захарову потащишь? Забыл об устной директиве товарища Троцкого? Белых офицеров в плен не брать!
Меня грубо пихнули к глухой стене кирпичного дома.
- Товсь! - скомандовал наглый. Троица подняла свои древние ружья.
Я хотел, было объясниться, сказать, что это ошибка, никакой я не Андрей Михайлович, а Сергей Иванович, и не из неизвестного мне Комуча, а из другой вселенной, но не успел. Да они бы все равно не поверили. Как говаривал старина Жора Заболотный: "Если крепко влип, не дергайся, а то сделаешь еще хуже". А я, похоже, влип по самые уши.
Я ощутил сильный толчок в грудь, после чего провалился в блаженное небытие.
Первое, что я увидел, открыв глаза, было очаровательное лицо молодой девушки в обрамлении светло-коричневой копны волос. Может, я уже на небе? Но тут я словно наяву услышал голос моего циничного приятеля, который по этому поводу говорил: "Если ты увидел лик ангела, не воображай, что попал в рай. Скорее у тебя белая горячка". Вообще, у него имелись цитаты на все случаи жизни. Он сам был словно ходячая цитата. Жаль только, что большинство цитат не смогла бы оценить общественность, цензура у нас строгая.
- Где я? - язык мне плохо повиновался, поэтому вопрос прозвучал тихо. Я огляделся. Комната с высокими потолками, на окнах белые занавески в цветочек. Девушка поднесла палец к губам.
- Вам надо лежать, у вас сотрясение мозга.
Я все вспомнил. Голова гудит, интересно, я затылком стену не пробил? Грудь болит адски, там, наверняка, три огромных фиолетовых синяка. Мне повезло, что костюм выдержал выстрелы в упор. Словно услышав мои мысли, девушка сказала:
- Мы не смогли вас раздеть, извините. Что у вас за странная одежда?
- Кто вы? - вместо ответа спросил я: - И как я здесь оказался?
Девушка не спешила с ответом. Она стояла напротив окна, залитая не по-осеннему ярким солнцем. И, на мой взгляд, вполне походила на ангела. Мягкий овал лица, прямой носик, пухлые губы. Сколько ей лет? Думаю, не больше двадцати-двадцати двух.
- Давайте знакомиться, - предложил я, - меня зовут Сергей, а вас?
- Добрые люди принесли вас сюда. Это квартира профессора Соболева, а я его дочь, Ирина. Вас едва не отвезли на погост вместе с другими покойниками.
- А что, были и другие?
- Он еще спрашивает! - она сердито сверкнула глазами. - Вы знали, что большевики вот-вот захватят город, почему не спороли погоны? Мне пришлось сделать это за вас! В конце концов, многие гражданские ходят в военных шинелях, а вы как будто специально лезли под пули.
- Ну, не специально..., - промямлил я.
- Скоро придет папа, тогда все расскажете, а сейчас отдыхайте. Когда я вас увидела, первое впечатление было, что вашей головой заколачивали гвозди.
Она вышла в соседнюю комнату, а я остался лежать. Ныла грудь, голова гудела, слегка подташнивало. Тем не менее, я поднялся и направился в туалет, который любезно показала мне Ирина.
Не удивительно, что они не справились с моим костюмом, магнитные застежки были изготовлены весьма хитро. В туалете заодно я полюбовался на черно-фиолетовые кляксы, на груди, три кляксы были как раз в тех местах, куда угодили пули. Я решил, что больше подставляться не буду, хватит!
Потом я улегся в постель и продремал до вечера. Проснувшись, я почувствовал себя гораздо лучше. Тут пришел профессор Соболев, Иван Петрович, усталый после трудного дня. Это был бородатый, полный мужчина лет пятидесяти, с большими залысинами. Оказалось, к нему в больницу привезли много раненных красноармейцев, и он целый день провозился с ними. Вид у профессора был удрученный. Одного из его коллег большевики расстреляли "за связь с контрреволюцией".