- Вам приказано активировать устройство и немедленно возвращаться, - заявил этот наглец.
- Убирайтесь, я вас знать не желаю! - ответил я, а сам подумал: "Как он меня нашел?". Видимо, в высотном костюме спрятан маячок. Возможно, такой же маячок был в самолете.
- Вселенная здесь не стабильна, вы погибнете.
Я его послал подальше, он добавил: "В таком случае мы сами доберемся до установки, а вас попросту спишут. Таких, как вы за воротами лопатой можно нагрести".
Это он на безработицу, сволочь, намекал.
Смотрю, у Жоры желваки заиграли. Намек мой приятель насчет лопаты хорошо понял. Он начал было подниматься со своего места, но я его опередил. Вытолкал наглеца в шею и спустил по лестнице. Ребята поспешили за ним, чтобы добавить тумаков, но вернулись разочарованные.
- Исчез, как в воду канул, - развел Жора руками, - кто этот тип?
- Впервые его вижу, - ответил я, и добавил, - наверное, сбежал из сумасшедшего дома.
Кажется, я нашел правильные слова.
Инцидент был исчерпан.
Я задумался. А если мои бывшие хозяева обойдутся без меня?
Вторую установку они не осилят. Ту, что находится в моем самолете, собирали лет десять. Это был самый сложный и дорогостоящий проект века. Но если припрется такой вот засланец, доберется до кабины и нажмет кнопку?
В этот день меня ждал еще один сюрприз. В общежитие явилась заплаканная Ирина.
Первой ее встретил Жора.
- Мадам, что случилось? - галантно осведомился он.
- Сергей, к нам утром заходили трое из ЧК, - сказала она, - интересовались тобой. Мол, слухи ходят, что тот, расстрелянный, чудом выжил.
- Можешь не продолжать, - сказал я, - у одного шрам на щеке...
- Этот, со шрамом, обещал завтра зайти, как он сказал, по личному вопросу. И так противно с сальной улыбочкой на меня посмотрел. Добавил многозначительно, что сегодня вечером у них важное совещание, а завтра они за контру как следует, примутся.
- Это кто контра, Серега, что ли? - с угрозой произнес Жора.
- Сережа, я боюсь, - сказала Ирина. Мне захотелось ее успокоить, но что я мог сделать? И вдруг меня осенило.
- Георгий, а что, если нам заглянуть в ЧК? Ты подтвердишь, что я в красной авиации с семнадцатого года, и у белых не служил?
- Сегодня у них совещание в восемь, все шишки и нижние чины соберутся. Нас к зданию близко не подпустят. Там охрана, знаешь какая? Если идти, то завтра. Только у меня завтра ответственный день, придется тебе сходить самому. Возьмешь комиссара Гаврилова. Он свой в доску, тебя с семнадцатого года помнит и в обиду не даст.
Я, как бы между делом, задал главный вопрос.
- Кстати, а где это?
- ЧК? Гаврилов знает. Впрочем, могу на карте показать, - Жора подошел к висевшей на стене карте Самары и ткнул пальцем в окраину, - они здание на окраине присмотрели, наверное, для вящей секретности.
Я часто летал над городом и дом этот был мне хорошо знаком.
"Или чтобы никто не знал, какие беззакония там творятся", - мелькнула у меня мысль. Я успел на себе испытать тяжкую длань чрезвычайки.
- Ирина Ивановна, позвольте вас проводить, - обратился я к девушке. Она вспыхнула, как мне показалось, от радости. Хорошая девушка, красивая и порядочная. У нас таких нет, у наших на уме только деньги. Простое, но стильное пальтецо на ней (по моде начала двадцатого века, конечно), изящные туфельки. На такой можно было бы и жениться. Признаться, в ту минуту у меня в мыслях ничего подобного не было. Мысль о женитьбе пришла позже. А сейчас я прокручивал в голове созревший план.
Совещание должно было начаться в восемь вечера, сейчас половина шестого. Я проводил девушку до дома, затем, миновав рынок, вышел на проселочную дорогу. На рынке несколько десятков людей митинговали. На доме висел кумачовый плакат: "Вся власть советам!". Оратор на импровизированной трибуне, срывая голос, вещал что-то про нерушимый союз рабочих и крестьян. Дважды мне навстречу попадались красноармейские патрули, но, увидев удостоверение военлета, отходили. Встречались и конные разъезды, эти были в шинелях и фуражках с желтыми околышами, украшенными серебряными значками в виде конской головы в окружении серебряной подковы. Наверняка наследие царских времен.
Наконец, я вышел к знакомому повороту. На миг сердце екнуло, а вдруг самолет исчез? Но нет, он по-прежнему был на месте, скрытый рисунком местности и потому почти невидимый. Времени оставалось более чем достаточно, поэтому я не торопился. Открыл фонарь, снял шинель, скатал ее и сунул рядом с креслом, уселся, подсоединил разъемы, активировал системы.
В эфире слышался слабый треск, пищала морзянка. Я решил вылететь после восьми, чтобы ударить наверняка. Две ракеты "воздух-земля" на моем "Си-38", это не ахти чего, но для одного дома более чем достаточно. Главное, чтобы этих ракет хватило для известной мне троицы, в том числе, мужика со шрамом. И не надо говорить, что они принадлежали к той же армии, что и я. Меня Ленин с Троцким и вся их братия прельщали ничуть не больше, чем Краснов или Деникин. Я насмотрелся лозунгов. "Земля крестьянам!". Да кто ж им, сирым, ее отдаст? "Вся власть советам!". За таким лозунгом проще всего спрятаться кровавому диктатору. Аресты, массовые облавы? А я причем? Власть у советов, с них и спрашивайте! Все эти радетели интересов народа на самом деле грызлись за власть и, в конечном итоге, преследовали свои, корыстные интересы.
Погода благоприятствовала моему замыслу, на холодном небе зажглись первые звезды. На западе багровел закат. Часовая стрелка перевалила цифру восемь. Пора!