Светящие бомбы повисли над Нордвейком в одну минуту второго. В считанные секунды донесение об этом было передано по телефону в Делен, и там без промедления отметили это на огромном светящемся экранов. Крейсер противовоздушной обороны «Гельд» сообщил пеленги на них.
Не позднее чем через две минуты немцы располагали достаточной информацией, чтобы сделать вывод: летящие бомбардировщики поворачивают на новый курс. В районах, над которыми летели бомбардировщики, было произведено полное затемнение. Поезда на железных дорогах остановились, станции были затемнены, рабочие заводов и фабрик укрылись в бомбоубежищах.
Города, поселки и деревни до самого Кельна и Дортмунда получили распоряжение приготовиться к отражению воздушного налета через тридцать минут. На зенитных батареях сигареты были отброшены в сторону, кофе остался недопитым. Люди, ворча, смеясь и зевая, выходили из домов и бараков и, ежась от ночной прохлады, застегивали шинели и пальто на все пуговицы. Стволы зенитных Орудий были направлены вверх, прожекторы развернуты в нужном направлении, радиолокационные станции прогреты, взрыватели ввинчены в снаряды. Под котлами с супом был зажжен огонь, одеяла рассортированы, покрывала приготовлены, продовольственные карточки заверены, и узлы с поношенной одеждой развязаны. Альтгартен тоже оказался в угрожаемой зоне.
Тяжелые шторы на окнах в отдельном кабинете в ресторане Френзеля Штюбе создавали для гостей интимную обстановку. В этом старинном зале пахло сейчас жареными утками, шнапсом, свечами и хорошими сигарами. Эти запахи глубоко впитались в дубовые панели стен и напоминали о других званых обедах в другие времена. Гости, повеселевшие от тщательно подобранного бургомистром и неограниченно подававшегося вина, уселись в кресла и приготовились произносить речи и тосты, которых хватило бы на всю оставшуюся часть вечера.
Герд Белль выбрал весьма удачный момент, чтобы распрощаться с хозяином. Отведав знаменитого френзелевского яблочного пирога, Герд решил, что вечер, в части его касающейся, вполне можно на этом закончить. Он объяснил свой ранний уход тем, что обязан быть готовым выполнять свои функции в случае воздушного налета. На самом же деле Герд намеревался пойти в буфет железнодорожного вокзала, чтобы поиграть там с друзьями в скат.
Когда принесли кофе, начальник полиции обер-вахмистр Мюллер встал, чтобы произнести тост, но Герд прибавил шагу и успел скрыться за дверью. Мюллер одернул синий форменный френч, нервно откашлялся и начал говорить о заслугах бургомистра, о вкладе Альтгартена в победу, а также о том, как этот город соблюдает законы третьего рейха.
Шел уже второй час ночи, когда прибывший из ратуши посыльный прошептал что-то на ухо бургомистру. До появления этого парня в служебной форме, с каской на голове и в больших казенных перчатках на руках все чувствовали себя так, будто не было никакой войны.
— Минуточку внимания, господа, — проговорил бургомистр, и на лицах гостей появилась тревога. — Я получил официальное сообщение, что несколько минут назад в воздухе обнаружено крупное соединение английских военно-воздушных сил. Наши радиолокационные станции предсказывают, что бомбардировке подвергнется Рур. Я не сомневаюсь, что мои гости пожелают выполнить свой служебный долг и как можно скорее разъедутся по своим местам. Разрешите пожелать вам всем успехов. Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер! — повторили без особого энтузиазма гости.
Вскоре после этого в городе прозвучало предупреждение об угрозе воздушного нападения.
Альтгартенский железнодорожный вокзал был примечателен скорее оживленностью своего буфета, чем оживленностью расписания движения поездов. Каждый день с утра до поздней ночи в буфете стоял шум и дым от сигар. Не раз, когда основная железнодорожная магистраль подвергалась бомбардировке, войсковые эшелоны направлялись через Альтгартен, и тогда две пожилые дамы, содержавшие привокзальный буфет, подавали пиво, кофе и бутерброды до тех пор, пока у них не иссякали все запасы.
Буфет был обставлен как гостиная Викторианской эпохи. Его украшением служили несколько десятков декоративных растений, бюст Бетховена, написанный маслом портрет Вагнера, цветная репродукция портрета фюрера и старинное пианино.
Три столика около пианино считались лучшими. Сегодня средний столик заняла группа игроков в скат. Вокруг игроков — это были Герд Бёлль и два его друга инженера — собралась толпа любопытных.
В час ночи, точно по расписанию, на вокзал прибыл поезд. Гудок, пыхтение и свист стравливаемого пара смешались с воем сирен в громкоговорителях, возвещавших об угрозе воздушного нападения. Эхо неприятных, внушающих страх звуков прокатилось по всему городу. Но даже и после этого из буфета вышли не все. Надо полагать, что если бы сигнал общей тревоги прозвучал еще страшнее, то здесь, в Альтгартене, его восприняли бы в чисто академическом плане, ибо все считали, что бомбы предназначаются для одного из крупных городов в Руре.
Наконец Герд Белль решил, что и для него настало время поехать на своем фургоне к ратуше и доложить старшему на командно-диспетчерском посту гражданской обороны о своей готовности выполнить долг. Как только радиолокационные станции сообщали, по какому району наносится удар, Герд направлялся в город, подвергшийся бомбардировке, и оказывал посильную помощь пострадавшим. «В этом, пожалуй, преимущество одинокого», — подумал Герд и сразу вспомнил о Гансе и Анне-Луизе. Пожалуй, ему лучше заехать в дом Августа и убедиться, что они укрылись в убежище. Герд поднял брови, чтобы спросить своего друга Бодо Рейтера, что, по его мнению, произойдет. Бодо бросил свои карты на стол, давая этим понять, что игру продолжать нельзя.
— Бери мой бакалейный фургон, — предложил Герд Рейтеру. — Я возьму у кого-нибудь мотоцикл и приеду еще до того, как тебе прикажут куда-нибудь выехать.
Анна-Луиза, как всегда перед сном, расчесывала волосы — не меньше трехсот взмахов щеткой. В соседней комнате неожиданно раздался голос Ганса:
— Фрейлейн, фрейлейн…
— Да, Ганс. Но почему ты не в постели, мальчик? Он раздвинул занавески на окне:
— Какие чудесные огни, фрейлейн! Смотрите, как красиво! Как будто рождественские елки в небе.
Анна-Луиза подошла к окну.
— Да, — согласилась она. — И правда как рождественские елки, Ганс.
— Это папа пускает их?
— Нет, мой милый. — Цветные огни были близко, совсем близко. Она взяла мальчика на руки. — Скоро ты станешь слишком тяжелым, чтобы поднимать тебя, Ганс.
— Когда я стану большим, то буду поднимать вас, фрейлейн.
— О, это будет чудесно! — воскликнула Анна-Луиза и поцеловала мальчика.
Когда раздался стук в дверь, она подошла к ней с Гансом на руках.
— Герр Белль, что-нибудь случилось?
— Я хочу, чтобы вы укрылись в соседнем доме, у герра Фосса. В прошлом месяце он предложил Августу, чтобы в случае воздушного налета вы и мальчик укрывались у него. Его убежище укреплено, и в нем есть вентиляторы, нагнетающие свежий воздух. Духота — очень опасная вещь, понимаете?
— Сегодня?
— Они уже сбрасывают светящие бомбы. Это они обозначают цели. Вам нужно поспешить.
— Но… Не будут же они бомбить Альтгартен?
— Пожалуйста, Анна-Луиза, поторопитесь.
— Мне нужно взять обувь и пальто для Ганса.
— Я не могу больше ждать, фрейлейн, — сказал Герд. — Поторопитесь и хорошенько постучите в дверь герра Фосса. Я уверен, он дома, но иногда проигрывает на патефоне пластинки и может не услышать стука.