Следователь повернулся было, чтобы отдать указания своим агентам, но все они уже растворились по залу, поближе к захватывающему зрелищу. Слава Богу, навстречу ему бежал всклокоченный Лапочкин.
— Я здесь кое-что пронюхал, — прошептал он, не удосужившись как следует приветствовать начальника. — Спешу доложить. Мы идем по верному следу.
— Это я и без вас знаю, — пробурчал Тернов и вновь бросил взгляд на удаляющихся из зала флиртовцев. — Вон они, голубчики, отправились совещаться. А куда, знаете?
— Бросьте вы их, Павел Мироныч, — махнул рукой Лапочкин, — здесь дело поважнее наклевывается.
— Уж не ваш ли Джоник мифический? — злобно ответил следователь.
— Сдался вам этот Джоник, — нисколько не обиделся Лапочкин, — Джоник, верно, здесь был, но уже давно отправился на конкурс красоты. Да и английский посланник такой возможности не отрицает.
— Почему ж тогда старуха здесь сидит? — нелюбезно поинтересовался Тернов, почувствовав себя намного увереннее рядом с вернувшимся помощником.
— Потому что находится под внушением Раджи-Бабая, — пресерьезно ответил Лапочкин и мечтательно добавил. — Она в него уверовала.
— В кого? — не понял Тернов.
— Ну, это не важно, Павел Мироныч, — помощник будто стряхнул наваждение и даже передернул плечами. — Афишу видели? Что у входа висит?
— Видел. Афиша как афиша.
— А ведь имя Русский Великан дядя Пуд самолично туда вписал, в последний момент.
— Ну и что?
— А вы приглядитесь, у вас зрение получше моего! Или мне мерещится?
— Ладно, — не стал спорить Тернов, — быстро сообщайте, что собирались, да самое важное.
— А важное-то вот что. Вы заметили, что дядя Пуд выглядит побитым? Это его Коля Соколов отделал. Слышал в кулуарах, что архаровцы Коли даже в зал наведывались к папе Пуду, хотели поймать его с поличным. Ведь дядя Коля-то как опростоволосился? Обещал своего Русского Слона — и где он? Нету! Залежалый товар выставляет, прошлогодний снег.
— И что нам из того? — Тернов пожал плечами, заметив, что на арене Великан зажал правую руку соперника под мышкой и резким движением опрокинул Руси на арену, а Черепанов и Шалопаев вместе с подружками с трудом протискиваются к выходу. — Вон и эти молодчики поспешают на тайную встречу. Причем каждый с дамой, так сказать. Где они могут здесь оргию проводить?
— Есть, есть здесь укромные уголки, — заторопился Лапочкин, — да пусть раскочегарятся хорошенько, чтобы их с поличным поймать, согласно вашей версии.
— А согласно вашей?
— А по моей получается, они все на конкурс красоты кинулись, боятся опоздать. Сейчас и все остальные туда перебегут. Здесь неинтересно.
— Тогда что мы здесь делаем?
— Ждем финала, — лапидарно ответил помощник. — Недолго уж осталось. Самое же подозрительное, что встретил я здесь Чакрыгина. Тот еще жук, но бывает полезен, сами могли убедиться по пиджаку из ломбарда.
— Ни в чем я не убедился по пиджаку, — обиженно возразил Тернов.
— А Чакрыгин сам ко мне подошел, хотел подзаработать. Продал мне сведения. Полезные. О Буйволе, который сегодня одержал слишком быструю победу над атлетом Коли Соколова.
— Ну и что?
— Похоже, Буйвол переметнулся к Коле Соколову и победу купил предательством.
— Чьим предательством?
— А вы посмотрите, посмотрите на самодовольную физиономию Коли Соколова! Буйвол перекинулся к Коле Соколову, поддался. Возьмите во внимание, что Соколов разрешил беспрекословно выйти сопернику Эркюля в маске и с бородой. Это же против всяких правил!
— Ничего не понимаю, — Тернов отпрянул. — И Гаврилы Мурина здесь не вижу. И Платонова не хватает…
Над ареной раздался восхищенный вопль тысячи зрителей, аплодисменты, свист, улюлюканье.
Наваливаясь на Руси всей тяжестью и надавливая на его шею, Русский Великан медленно прижимал тело противника к ковру, переворачивая его на спину. Лицо француза налилось кровью, мускулы напряглись и вздулись так, что, казалось, вот-вот лопнут, но Великан уже довел к ковру левое плечо Руси, еще мгновение — и Руси лежит, прижатый лопатками к брезенту. Русский Великан распластался на нем и не давал шевельнуться. Великана оттащили за ноги. Он встал и принялся раскланиваться.
Уже звучал бравурный туш, уже летели на сцену букеты цветов от самых экзальтированных дам, а сверху, с галерки, — картузы и студенческие фуражки, уже бежали к арене с дальних рядов возбужденные зрители, и поэтому никто не заметил, как жилистый карлик Коля Соколов выскочил на сцену, взмахнул своим фирменным хлыстом и ожег им икры Русского Великана.