Фалалей с Муриным наконец оттащили Самсона от Лиркина. Синеоков, Сыромясов, Платонов и Треклесов держали извивающегося и пинающегося обозревателя за руки и за ноги. Синеоков истошно призывал подкрепление:
— Аля, Алевтина Петровна, помогите! Схватите его за волосы, да держите покрепче. А то он норовит кусаться.
Самсон Шалопаев покорно опустился на стул, и беззвучные слезы стекали по его щекам.
— До смертоубийства доводить не надо, — ласково сказал Фалалей.
— На каторгу можно попасть, — добавил сочувственно Мурин.
— Мне все равно, — Самсон всхлипнул. — Я жить не хочу. Моя любовь погибла.
— Ну, может быть, еще не точно, — предположил Мурин.
— Точно, — простонал Шалопаев, — я сам в газете читал. В полицейской хронике. У проруби найдена ее одежда. Там и метки есть: «Ж. де П.» Сомнений нет.
— Если так, значит, на то была воля Божья, — осторожно заметил Фалалей, делая шаг назад. — Былого не вернуть.
— Да! — Самсон поднялся, и утешители увидели в его огромных, заполненных слезами глазах, нечто безумное. — Я должен пойти за ней! Я тоже брошусь в прорубь! Сейчас же!
— А как же журнал «Флирт»?
— А как же милашка Мадлен?
— Все кончено! — всхлипнул Самсон. — Прощайте!
Он ринулся к дверям, но Фалалей и Мурин снова схватили несчастного — обезумевший от горя стажер яростно сопротивлялся, и в результате все трое свалились на пол.
— Что здесь творится? — раздался грозный вопрос, в знакомом голосе звенели медь и бронза. Сотрудники замерли: на пороге возвышалась строгая и величественная госпожа Май в английском костюме брусничного цвета с искрой. — Прошу всех занять свои места.
Сотрудники популярного эротического журнала вмиг забыли о потасовке и, словно побитые собаки, отряхиваясь, разбрелись по своим углам. Выждав еще минуту, в сотрудницкую вплыла и редакторша, за ней и вальяжный господин Либид, благоухающий дорогим парфюмом, с тлеющей сигарой в руке.
— Присаживайтесь вот сюда, дорогая Ольга Леонардовна, — Антон Треклесов протер локтем со сбитым нарукавником сиденье стула, который традиционно занимала по пятницам госпожа Май. — Позвольте приступить к подведению итогов.
— Позволяю, — надменно процедила редакторша и под бубнеж своего заместителя принялась пристально оглядывать своих сотрудников.
Антону Викторовичу она доверяла полностью, и нисколько не сомневалась, что, несмотря на свое недомогание, помощник справился с техническим формированием журнала превосходно. Никакой встревоженности и колебаний в его голосе она не слышала. Рекламодатели по-прежнему давали в журнал хорошие деньги, материалы дежурных рубрик были в наличии, подборка исповедей была готова, более обычного заказов поступило и в рубрику брачных объявлений.
— Довольно, — наконец прервала своего заместителя госпожа Май. — Есть какие-то проблемы?
— Проблем, Ольга Леонардовна, нет, — Треклесов угодливо склонился набок.
— Слава тебе, Господи, — презрительно изрекла редакторша. — А то я думала, поток проблем, что вы лили на мою голову на этой неделе, никогда не иссякнет. Если бы не господин Либид, не знаю, что бы я делала.
— Но, Ольга Леонардовна, — нерешительно вклинился Гаврила Мурин, — я тоже…
— Вам, Гаврила Кузьмич, выражаю благодарность, — холодно сказала госпожа Май. — В том числе и от лица следователя Тернова. Если б не ваша бдительность, беды не миновать.
— А почему ему такие почести? Что он такого успел? — возмутился Лиркин. — Я бы тоже смог найти взрывоопасное ведро!
— Прошу прекратить выкрики, — Ольга Леонардовна поднесла к глазам лорнет, как бы пытаясь получше рассмотреть ничтожное существо. — Господин Мурин, обнаружив подозрительное ведро возле дома, где квартирует звезда синема, велел дворнику вызвать полицию. И тем самым предотвратил несчастье. Слава нашего синематографа могла погибнуть.
— Да, и так мы все скорбим о гибели претендентки на звание «Королевы красоты», — развязно ввернул Фалалей, — я видел ее на сцене, прекрасна, что греха таить. И платьице ее, обнаруженное у проруби, узнал. Вот горе-то! Правда, Гаврила Кузьмич?
— Прошу соблюдать тишину, — напомнил о порядке Треклесов. — И извольте Ольгу Леонардовну не перебивать.
— Теперь о вас, Фалалей Аверьяныч, — угрожающе предложила госпожа Май, — судя по вашим выкрикам, вам не терпится услышать мое мнение о вашем очерке. Отчет о конкурсе красоты удался не вполне. Видимо, вы находились не в самой лучшей форме. Я не вполне поняла, почему вы отдали предпочтение какой-то инженерше Матвеевой. У вас что — с ней роман? От этой Матвеевой у меня буквально рябит в глазах, и об ее муже слишком много написано. К тому же выясняется, что муж Матвеевой мужем ее не является. Что за бред?