Тем временем эскадрилья начала понемногу уставать. У нас за плечами остались два месяца тяжелых тренировок, которые проводились по утрам и вечерам, чтобы экипажи привыкли летать в условиях, напоминающих ночные. Экипажи налетали не менее 100 часов, и тень неопределенности, которая все еще витала над операцией, начала потихоньку угнетать. Поэтому я дал всем трехдневное увольнение, чтобы они смогли немного расслабиться. Однако они получили строжайший приказ ни единым словом не обмолвиться о будущей операции. Я тоже заболел. Постоянное нервное напряжение и усталость привели к тому, что у меня на лице выскочил огромный карбункул. Я пошел к врачу. Он был очень добрым и сказал только одно:
«Это означает, что вы крепко перетрудились. Вам следует пару недель отдохнуть».
Я рассмеялся ему прямо в лицо. Бедняга! Эти медики иногда просто не понимают, что такое война. Если нужно выполнить задание, о здоровье солдат уже просто не может быть и речи. Тем не менее, я решил прислушаться к доброму совету и все-таки постараться немного отдохнуть.
Через несколько дней мы снова отправились в Парк-стоун, чтобы проследить за последними испытаниями. На этот раз должны были использоваться настоящие мины, которым полагалось взрываться, попадая в цель. Я летел на самолете с кинокамерами, а Шорт пилотировал бомбардировщик, который сбрасывал снаряд. Это был очень напряженный и драматический момент, когда мина отделилась от самолета и упала в воду, подняв огромный фонтан. Едва Шорти успел отлететь от места падения мины на 100 ярдов, как поверхность моря вздыбилась, подброшенная мощным ударом. Через 5 секунд в воздух медленно поднялась высокая колонна вспененной воды, на которую было приятно смотреть. Она поднялась на высоту 1500 футов, искрясь в лучах яркого весеннего солнца. Наши мины были готовы.
6 мая мы провели последнее подготовительное совещание. На нем присутствовали Способный Кэпел и Док Уотсон, которые участвовали в операции самым прямым образом. Присутствовали все командиры экипажей. Я думаю, они уже начали догадываться о цели операции, хотя пока еще ничего не знали наверняка. Они расселись в кресла вокруг комнаты, курили, разговаривали. Ниггер уселся на мое место, строго оглядывая присутствующих. Я пристроился на подоконнике и начал речь.
«Итак, парни, вы все знаете, что в последние недели мы готовились к проведению абсолютно секретной операции. Но теперь я полагаю, можно немного приоткрыть карты, хотя до сих пор вам все приходилось делать вслепую. Когда мы начинали, главной проблемой была навигация. Сегодня я могу с удовлетворением сказать, что вы можете в ночное время долететь до цели, держась на малой высоте. Я уверен, что вы найдете и опознаете ее. Как вы поняли, атака будет не совсем обычной. Она будет контролироваться по радио. Цель этого совещания — обсудить некоторые особенности операции, но полный план я изложу, лишь когда настанет время».
«И когда это будет?» — поинтересовался Динги.
«В ближайшие две недели. Но только, ради бога, никому ничего не говорите. Я могу лишь повторить: если фрицы узнают, что мы собираемся сделать, они примут все меры, чтобы сорвать операцию. Самолеты-разведчики делают снимки цели каждый день, и пока нет сведений об усилении ПВО объекта. Но следует продолжать соблюдать строжайшую секретность. Далее.
После того как мы решили проблемы навигации, перед нами встали три другие:
1. Как лететь над водой на малой высоте ночью.
2. Как сбрасывать бомбы, выполняя поставленные условия.