— У меня кружится голова от такой красоты, — сказал Юрий и сел на мягкую и пушистую траву зеленовато-белого оттенка. Так на земле выглядит трава, припорошенная первым снегом.
— Это от избытка кислорода, скоро привыкнешь, — сказала Юля и присела с ним рядом. Теперь на ней была белая майка-топик и синие джинсовые шорты.
Они вдвоём смотрели на уходящее к горизонту огромное море, в котором отражалось причудливого цвета небо и пушистые белые облака.
На этой ласковой и гостеприимной планете всегда был день, отличающийся лишь оттенком неба — в зависимости от того, какое из трёх солнц проходило над её поверхностью. Всегда было тепло и уютно. Не было сильных ветров, засух, и сотрясений грунта. Лишь иногда шёл непродолжительный тёплый дождь.
— И всё это может стать твоим новым домом, Юра, — сказала Юлия, заглянув ему в глаза, — Необходимо лишь изменится, сбросить земное тело и оставить прежние привычки, мысли, желания. Умереть. По-настоящему.
— А без этого никак? — равнодушно спросил Юрий, — Я уже один раз коня двинул. Вроде как.
— Ты остался в своем теле, не так ли? Мы тебя спасли буквально в последний момент.
— А почему же сами не вытащили меня из этого мешка с мясом, костями и болячками?
— Без твоего согласия было никак, — со вздохом сказала Юля, — Есть определённая черта, за которую нельзя заходить без разрешения.
— И поэтому откачали меня в моём нынешнем теле? Впихнули душу назад, фигурально выражаясь?
— Не фигурально, а вполне реально. Именно так всё и было. Только сперва регенерировали повреждения тела, — она улыбнулась — Заняло секунды.
— А я вот, Юль, никак не пойму, — он сделал паузу, а Юля ему — зажженную сигарету, — у вас такая природа, все дела. Почему я не могу жить так же как на Земле?
— А как ты будешь питаться, одеваться?
— Ну так это. — выдавил Юрий.
— У нас тут ни овощей, ни фруктов, ни тем более мяса, — она немного поморщилась, — Нет и не было.
— А чем же вы питаетесь? — удивился Юрий.
— Ничем. Не нуждаемся. — она встала, — Ну хорошо, допустим, мы будем тебе синтезировать… материализовывать всё необходимое всю твою жизнь. А ты подумал, что ты будешь делать?
— Ну, как… можно же.
— Не выйдет, Юра, — ответила она с ноткой печали в голосе, — Через непродолжительное время — ты здесь сойдёшь с ума. — она взяла его за руку, и повела назад к каплевидному строению, откуда они недавно вышли.
— Тебя замучает тоска по дому, друзьям. По привычной обстановке.
— Да ну… я…
— Или мы должны, — она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза, — переделать нашу планету под твою Землю? Создать телевизоры, автомобили и Интернет? Тогда чем ты отличаешься от обычного Геркона?
Остаток пути они проделали так же держась за руки, но в полном безмолвии.
Когда они вернулись обратно в белую комнату, Юлия материализовала ему стол с полноценным земным обедом, чаем и сигаретами.
— Поешь и отдохни. И подумай над моими словами. У тебя есть свобода выбора: либо ты проходишь необходимое изменение, либо возвращаешься на Землю.
— Спасибо большое, Юля, — сказал Юрий с искренней благодарностью, — тебе и всем твоим, ну, согражданам за заботу.
— Мы едины.
— Прости?
— Мы едины и индивидуальны одновременно. Это почти невозможно объяснить земными понятиями, не прибегая к сложным словесным конструкциям и аллегориям, — она чуть помедлила, — но в то же время — удивительно просто.
— А как.?
— Общаясь со мной, ты общался со всей Амигой, Юра. Я и есть мы.
После этих слов она улыбнулась и исчезла.
25
Юрий машинально ел, пил, курил одну за одной, прохаживаясь по своему идеально-белому приюту. Спать по-прежнему не хотелось. Он всё размышлял над словами Юлии о Земле, Герконах и Амиге.
— Ну хорошо, — думал он, — вернусь я обратно. И что дальше? Опять идти в такси? Опять в сисадмины? Или уж в повара податься? Это, наверное, единственная профессия, которая мной ещё не освоена. Ну если не брать в расчёт экзотику типа физика-ядерщика или космонавта. Хотя космонавтом поневоле я всё же стал. Юрий «Гагарин».
А потом что? Старость, болезни и смерть? И для чего жил тогда? Чтобы поддерживать хоть ещё сколько-то времени агонию собственной тушки длинною в жизнь?
«Каждый мужчина должен построить дом, посадить дерево, и вырастить сына», — вспомнилась Юрию избитая фраза. Должен. Кому? Сам себе?
И чего ради? Продолжить род? Запульнуть свою ДНК вперёд во времени, а мои потомки всё это проделают вновь и вновь? И всё это вперемешку с вечной суетой, болью утрат, горечью разлук… и мелкими сиюминутными «победками» и «удачками»?