— Как астронавты на Луне, — сделал заключение Игорь, — Похожи на те шары, что используют всякие буддисты-каратисты в своих медитациях.
Ну или подобная хрень. По ящику видел. Но эти явно поменьше в диаметре.
И наверное у них там внутри магниты или гироскопы.[9]
— Точно, блин, гироскопы! — победно прокричал Игорь внутри собственной головы, — Сколько я подобной лабуды видел на роликах в Инете![10] Там какие-то придурки демонстрировали эти маленькие гибриды детской юлы и маховичков, пытаясь опровергнуть к чёрту всю Ньютонову механику вместе с Законом всемирного тяготения. Один даже, раскрутив такой гироскоп, запихнул его в картонную коробочку, и та ползала по столу на ребре. Чудеса да и только. Особенно для тех лохов, что про физику слышали на трамвайной остановке, и за всю жизнь прочли одну книгу, да и то поваренную! — закончил Игорь свой победный само-ликбез, — А я-то мудак, повёлся, как в первом классе, обидно даже! Это у меня, видать, шарики за ролики заехали. Немудрено от такой жизни.
И всё-таки в этих шариках было что-то странное, неестественное, неземное, заставляя Игоря вновь и вновь смотреть на них не отрываясь.
А незнакомец всё шёл себе вдоль аллеи, постепенно приближаясь к тому месту где сидел на лавочке Игорь. И всё подкидывал и перебрасывал из ладони в ладонь свои шарики. Он ни на кого не обращал внимания, и никто не обращал внимания на него. Он просто гулял. Возможно размышлял или медитировал.
— Так! — хлопнул себя по коленям Игорь. — Ещё одна тайна века раскрыта: игрушки с гироскопом. А теперь домой, цигель-цигель-айлюлю![11]
Только он вознамерился встать со скамейки, как в кармане завибрировал мобильник.
— Блин! — беспомощно, почти трагично простонал Игорь, — Ну что за заколдованная лавка? Не сойти мне с этого места, так, что ли? — он полез в карман пиджака за мобильником. Звонок был от Ларисы.
— Вот курица с рисом! Ну, что тебе не сидится в этом Египте спокойно?! — подумал он раздраженно. Но на звонок всё же ответил.
— Хеллоу,[12] Гаррисон! — прозвенел в трубке голос Ларисы. Не то чтобы они испытывали пиетет перед англицизмами, которыми так замусорен современный русский язык, но при длительном общении между людьми зачастую возникает некоторое подобие жаргона или новояза, понятный только им, вот и Игорь с Ларисой не стали исключением.
— Хеллоу, Лорейн, май диа![13] Комо эс эстадо?[14] Сава?[15] — включился в игру Игорь, перескакивая с английского, на испанский, а потом и на французский.
Полиглотом он не был. В своё время кое-как освоил-таки технический английский, но всё же просмотр фильмов с торрентов[16] давал о себе знать. Нахватался понемногу общеупотребительных фраз.
— Да всё пучком, дорогой, — резко, по своей давней привычке, переключилась на чистый русский Лариса, — купаемся, загораем, флиртуем с бедуинами, ха-ха! Алька уже совратила местного диджея. Ну, а чё ей, дело молодое.
— Ну дык, — с напускной покорностью вздохнул Игорь.
Алька, она же Алина — младшая сестра Ларисы, и впрямь была девицей не шибко тяжёлого, мягко говоря, поведения. Полная противоположность Ларисе — женщине умной, начитанной, с двумя «вышками»,[17] и по-своему красивой, Алька была вертихвосткой с одной извилиной, да ещё и рыжей веснушчатой уродиной. Вот тебе и сёстры. Ничего общего кроме родителей.
— Ну а у тебя как? — спросила Лариса, — Не замёрз там в Москве?
— Ага, прям дрожу, обливаясь потом. Днём плюс тридцать в тени. Уже не помню как дождь выглядит. Хотел к тебе в Египет ломануться, у вас там, поди, попрохладнее, чем в нашем асфальто-бетонном аду.
— Дык! У бассейна вообще лафа. И море просто рулез,[18] то что Гитлер прописал. Как твоя каторга? Как мама, на даче?
— Каторга — она и в аду каторга, всё как всегда. Разгонять собрались. Но это так, пока разговоры. — Игорь поморщился, мысленно возвращаясь с небес на грешную землю и вспоминая проклятую работу — источник презренных зелёных бумажек, — А мама, да, на даче. Говорил с ней недавно. Зазывала на выходные, но я, видимо, пас. Сама знаешь, как я отношусь к активному отдыху на жаре с лопатой.
— Ах ты, гнус! Впадлу маме помочь! — игриво-сердито пробасила Лариса тоном старой училки. — Ладно, не грузись, знаю, что ты там и так загибаешься.
Немного помолчав, она добавила:
— Слушай, Игорёк, ты прости меня за тот наш разговор, когда я уезжала. Мы ж бабы — такие дуры, что иногда самой противно. Но такие мы, понимаешь? — сказала Лариса дрогнувшим голосом. От прежней её весёлости не осталось и следа.