— Весело. — процедил Игорь, устало опускаясь в кресло.
— процитировал Юрий печальным голосом. Он встал со своего стула, отправляя кота на пол играться с блестящими сферами.
— Ого! Ты тоже знаешь эти стихи? — удивлённо спросил Игорь.
— Я знаю всё, — устало произнёс Юрий, — но от этого не легче. Подходящая цитата не находишь?
— Что-то в этом есть. — Игорь чуть помолчал, и продолжил:
— То есть получается, что пока мы все, как в фильме «Девяносто девять франков»[107] гоняемся за товарами и услугами, чего-то вожделеем, от чего-то обламываемся, и так далее, — Игорь сделал паузу, чтобы прикурить, — эти пидорасы Герконы выжимают из нас все соки? Из наших душ (не люблю это слово!), мозгов и тушек, верно?! Охотятся по нашу душу?!
— Увы и ах, мой друг, — ответил Юрий с гамлетовским пафосом, — Ты абсолютно прав.
— А можно как-то от них отключится, от этой долбаной геркономатрицы, мать её? — спросил Игорь с надеждой в голосе.
— Теоретически да. И то не на все сто процентов, — ответил Юрий, — Практикуя медитации и прочую хрень, которая по сути — лишь антураж и наглядная агитация. А цель — надо научиться контролировать свой мозг.
— Это как всякие восточные монахи и индийские йоги? Кто-то из них вроде как даже телепортацией овладел.
— Навроде. Если сможешь свой мозг очистить от всей хери, тогда тебе ещё не такое станет доступно.
— Что, смогу пиво из-под лавочки достать?
— Ага. Разбежался, — съязвил Юрий, — Но тебе будет возможно смыться из герконской тюряги на волю. В пространство бесконечности если хочешь. — он заглянул Игорю в глаза, — Только там ты сможешь полностью освоиться с управлением метаматерией. Понятно, не сразу. Но тут всё зависит от твоего желания. Будешь прокачивать[108] свою «сущность», раз слово «душа» тебе не нравится. Будешь заново учится думать, а самое главное — мечтать! Правда, пиво тебе уже не потребуется.
— А смогу, например, создать свою планету? — спросил Игорь, — Или Герконов расхерачить?
— Да, но только чтобы дорасти до такого уровня, тебе придётся потратить сил, и попыток, сколько это заняло у Содружества Амига и им подобным, — ответил Юрий.
— Ты хотел сказать — времени?
— Хотел бы так сказать — сказал бы. Время не существует, — с некоторым раздражением в голосе ответил Юрий, — Пространство, в привычном для тебя виде, и время — это лишь герконские иллюзии. Им так легче управлять своим стадом.
— А что бывает после смерти? Что Герконы творят с… ну пусть будет «душа», что они с душой-то делают?
— Как говорят амеры — «это зависит». Если увидят, что душа слишком осознанная, слишком борзая, чтобы быть покорной и боязливой, то избавляются от неё в первую очередь. Путём полной разрядки. В ноль. Не хотят рисковать. Но, с другой стороны, для них такие личностные сущности, души — самый лакомый кусок. Короче пиндык душе.
Если душонка так себе, но ещё может сгодиться — то память сотрут, подзарядят, и на новый круг.
— Реинкарнация?[109] — перебил Игорь.
— Она. Так вот. А если увидят — что душа по своей сути — рабская, трусливая, продажная, — Юрий скорчил мину искреннего отвращения, — вот это для них самый цимус! Это посевной материал. Они потом эти души отправят на новые и просто колонизируемые планеты. Там запихнут их в подходящие тела, и вуаля! Готов новый дивный мир голодных и рабов.
— А таких как Вертер? Злобные и гнилые души? — спросил Игорь.
— Это их будущие слуги. Пастухи. Слегонца подкрутят им послушание, может и лимитированный канал в герконэт подключат — есть у них такие каналы, чисто для своих шестёрок. Ну а потом опять же — перезарядка и реинкарнация. И вот вам жрец, ясновидящий, вождь, или просто народный герой-любимец.
— А. — открыл рот Игорь для следующего вопроса.
— За Вертера ты не переживай, он просто перестал быть. Ушёл в обезличку. Слился с метаматерией. Герконы потеряли ценного кадра. Такой бы мог мучить-доить души миллионами.
— То есть получается. — проговорил Игорь упавшим голосом, — наша Земля безнадёжна? Выхода нет?
— Не, Игорёк, не всё так плохо, — ответил Юрий бодро, — Будет ещё хуже. Главное — верить, надеяться и ждать!
29
— Ох, Юра, как же ты достал своими шуточкам! — вздохнул Игорь, — А как хоть они выглядят-то, Герконы эти?