— Вылезай, придурок, сгоришь! — пламя охватило раз лившуюся «отработку», перекинулось на резиновый коврик и промасленные доски, прикрывавшие часть ямы.
— Ай! — из темноты приямка выметнулся парень в спортивных штанах, бросившийся в сторону выхода, но, в последний момент замерший в нерешительности перед горящим порогом бокса.
— Прыгай, дурак! Прыгай, а то сгоришь! — парень метался перед огнем, пока я не навел на него ствол ТТ: — Прыгай, а то убью!
Я выстрелил поверх головы жулика и он, от испуга, пригнув голову, решился, разбежался и прыгнул, перемахнув через пламя, но попав в мои объятия.
— Это что? — я подтащил парня к большой канистре, стоящей в соседнем гараже.
— Бензин.
— Взял и лей на машины.
— Ты что? Меня же пацаны замочат.
— Лей, я сказал, считаю до трех, два уже было. — я злобно оскалился под вязаной маской с дырками для рта и глаз и сильнее вдавил стволом пистолета в худой бок парня.
— Ладно, ладно. — жулик открыл крышку и стал поливать бензин на колеса автомобилей, а потом, в разворота, плеснул на меня вонючей жидкостью розового цвета — я успел отпрыгнуть, но часть бензина попала на штаны и стоптанные тапочки-«шанхайки», оставшиеся от старой жизни.
— Сука! — я со злости выстрелил два раза в спину удирающего в сторону сторожки парня, но яркий свет прожектора бил прямо в глаза, мне кажется, что я его зацепил, но полной уверенности у меня не было.
Я поднял толстый кусок ствола тополя, используемого кем-то из жуликов в качестве табурета и, размахнувшись, хекнув, бросил его в забытый всеми мангал. Конструкция на ржавых ножках, не выдержав удара массивного полена, опрокинулась, рассыпая на мокрый асфальт подгоревшие куски мяса на шампурах и раскаленные угли и через секунду обе транспортные единицы банды уже коптились в языках жаркого пламени.
Глава 12
Глава одиннадцатая.
Бунт на корабле.
Август 1993 года.
Локация — Дорожный район.
Следовало немедленно эвакуировать мою тушку подальше отсюда. Я не сомневался, что сотрудники медицинского вытрезвителя, что столпились на крыльце своей конторы, расположенной в пятидесяти метрах от въезда в гаражный кооператив, и тыкали пальцами в сторону отсвета разгорающегося пламени, не бросятся на поиски неизвестного стрелка, но позвонить в РОВД и «огнеборцам» они были обязаны.
Убрав разряженный пистолет в потертый пакет, я взял в руку второй, с полной обоймой и двинулся по шпалам железнодорожного пути в сторону областного суда.
— Фу, Паша! Куда ты опять залез? — экипаж «Ниссана» при моем появлении, вместо оды радости, начал старательно чихать (волосатый предатель) или старательно зажимать носик (тоже мне, принцесса инкогнито).
— Ну в чем проблема? Немного пахнет бензином… Ладно, уговорила. — я скинул с себя черные спортивные штаны из тонкого трикотажа, носки и китайские тапочки, которые отнес в стоящий рядом мусорный контейнер, забитый бумажной макулатурой из областного и районного судов.
— Довольны? Можно ехать? — я поставил босые ступни на педали и недовольно поморщился — касаться пятками жесткой, рифленой резины было неприятно.
— Ну, еще пахнет…
— Я ноги не могу отстегнуть. — я фыркнул: — Окошко открой по шире и все нормально будет. Все, поехали.
Двумя часами позже.
Локация — дача Громовых — старших.
Я сидел на деревянной веранде, глядел на висящие в черном небе, яркие звезды и слезы ручьем катились по моему лицу. Лежащий в моих ногах черный пес, периодически вставал, лизал шершавым языком мое лицо, тяжело вздыхал, и снова валился тяжким грузом на мои ступни. Ничего не понимающая Наташа уже дважды пыталась увести меня спать, но я досадливо отмахивался, и она отступала.
А я не мог остановиться — от осознания того, что у меня есть еще какая-то жизнь, кроме моего бродячего существования, которое до недавнего времени я считал единственным возможным для меня. Оказалось, что я не одинок в этом мире, что есть люди, которые всегда рады меня видеть, что бы со мной не случилось, которые сделают все возможное, чтобы помочь мне, чтобы со мной не произошло. А в дальней комнате, на небольшом диванчике, спит незнакомая мне девочка, похожая на меня только глазами, которая является моим продолжением и которая в этой жизни может надеяться только на меня. Пробило меня фотография в альбоме, который я украдкой взял посмотреть с полки шкафа. Моя дочь, с испуганными глазами, стоит в ряду детей, облаченных в блеклые, казенные платьица и рубашки. Моя дочь «праздновала» последний Новый год в детском доме! Я не помню, как я такое допустил, но я не мог себе, нынешнему это простить.