- Охренеть! - удивилась девушка.
- Звучит тупо и одновременно невероятно, не так ли? Но это уже не важно. Я не могу простить тебе смерть моего сына, ты должна умереть.
Василий поднял пистолет и направил его на Анастасию. Неужели это конец? Её охватило чувство беспомощности. Больше трюков у неё не осталось. Разорванный бок сильно кровоточит, боль пожирает всё тело.
Внезапно из рваной раны выпала та самая пуля, которую она словила в молодости. Та самая пуля, что убила Соню и застряла тяжёлым напоминанием в груди. Неужели этот маленький противный свинцовый кусочек, который всё время травил душу, теперь станет единственным спасением?
Анастасия злобно улыбнулась. Спрятала пулю в кулак и посмотрела на Василия Огурцова.
Выстрел. Обезумевший отец с дырявой головой не стал мешкать. Настя из последних сил метнула пулю вперёд. Её механические руки ещё были вполне дееспособными.
Две пули разминулись в сантиметре друг от друга. Свежая раскалённая, летящая прямиком из дула пробила Насте живот. А старая, помятая и грязная разорвала Василию Огурцову горло.
Он упал на колени и, хватаясь за шею, пытался собирать выхлёстывающие комки крови. Дорогой брендовый галстук и белоснежная рубашка моментально покраснели. Так и оставшись стоять на коленях, Василий Огурцов истёк кровью. Опустевший стеклянный взгляд тяжело приземлился на изувеченное тело сына.
Анастасия упала на спину. Не смотря на тяжелейшие травмы, она почувствовала облегчение. Всё закончилось.
- Эй, ты там жива? - послышался знакомый голос.
Девушка со скрипом подняла голову и увидела Самугона.
- И это тоже был твой план? - тяжело улыбнулась она.
- Разумеется. Вижу, ты уже начинаешь понимать ход моих мыслей.
Он взял её на руки и, через наполненный трупами зал, вынес на улицу. Серое небо. Первый снег мирно опускался на лицо раненной девушки.
- Научишь меня так же выживать? - спрашивает Анастасия.
- Да, думаю, тебе не помешает этот навык. Что бы ты без меня делала?
Настя повернула голову и посмотрела на безлюдную улицу.
- И что теперь мы будем делать?
- Расслабимся и хряпнем моего самогона. Эта история закончена, нужно отдохнуть.
Анастасия засмеялась...
Воровская контора Шершня
Часть 1: Тяжёлая работа
Ковёр из звёздного неба накрыл город Упаков. Под покровом ночи из глубин криминального мира вылезают различные преступники. Они жаждут заработка денег исключительно нелегальным путём.
Среди них был и не очень удачливый вор по имени Сергей Сланцев. Но друзья называют его просто Шершень.
Вместе со своим товарищем Цинкером они отправились грабить коттедж зажиточного олигарха. Выйдя из машины, они завязали разговор:
- Эй, Шершень, твоя жопа готова принимать члены? - радостно спрашивает Цинкер.
- Что, бл*ть? - раздражённо смутился Шершень.
- Хах, ну типа я же всегда откалываю гейские шутки. Я смешной тип! Да, мы как два гомосека, шаришь?
Шершень отвернулся, достал флягу и отхлебнул коньяка.
- Господи, закрой свой рот и пошли работать. Эту хату обчистить не так легко, как ты думаешь.
- Не будь таким скучным! С улыбкой лучше живётся... А ещё лучше живётся, когда крепкий дружок заходит за щёку, - говоря эти слова, Цинкер вплотную приблизился к напарнику.
- С меня хватит этого дерьма!
Шершень дважды заехал парню в челюсть.
- Пошли работать, - разминая кулаки говорит он. - Откуда вы такие придурки всё время берётесь?
Коттедж был огражден четырёхметровым забором с колючей проволокой, смоченной ядом. Грабители надели балаклавы, приложили стремянку и взобрались к проволоке.
- Главное, не прикасаться к этому дерьму, - сказал Шершень.
Цинкер соглашаясь кивнул и разрезал руку о проволоку. Сухожилия как пружина натянулись на колючках.
- А-а! Я умру!
Шершень дал крепкого леща подельнику, чтобы успокоить.
- Тише, даун. Дождь давно смыл весь яд. Ты не умрёшь.
- Мои сухожилия висят как развязанные шнурки! - вопит Цинкер.
- Так завяжи их! В смысле, завяжи рану.
Спустившись вниз, незадачливый грабитель криво обвязал руку балаклавой.
- Ты идиот? - резко возмутился Шершень. - Ты же будешь светить лицом, нас быстро запалят!
Цинкер задумался.
- Но мне больше нечем перевязать руку... Слушай, а давай ты разобьешь мне лицо, чтобы меня нельзя было опознать.