Бабушка снова замолчала, покачивая седой головой.
- А что с гаданием? - Я решился вставить слово, дабы проявить заинтересованность.
- С гаданием? – Бабушка подняла глаза на меня, слегка улыбнувшись. – Получилось гадание. Только не так, как мы думали. Натке Прядильщице за Рустама Калеку выпало пойти. Он сам-то хороший был, не придерешься. Вот только детей иметь не мог. Не было у него того, чем вы мужики думать любите. Тёмные дни! Мой Прокопий – через два дня после гадания в войско королевское ушел, да так и не вернулся с войны той – я даже и сказать ему о гадании не успела. Всё думала, как подгадать да половчее сделать, а тут вон как...
И снова молчит, слезинку из глаза старческого смахнув.
- А Верена?
- А Веренке больше всех от богов досталось. Обиделись они на нее за красоту, ум и независимость. Отказал ей её избранник. Наотрез отказал, ибо любил другую. Да мало того - прилюдно это случилось. Нелепость, но...
- А кто избранник-то её был? Что глупость такую сделал?!
- Глупость? То-то и оно, что не глупость, мальчик. А вот во что это вылилось... Эх!
Бабушка встряхнулась, разгладила морщинистое лицо ладонями. Хм, какое-то странное у меня ощущение, когда смотрю на нее...
- Карта, говоришь, нужна. Научиться хочешь? Научим. Садись вон в уголок...
В уголке действительно стоял одинокий трехногий табурет, подозрительно не заваленный всяким хламом. Сел аккуратно, весьма обоснованно подозревая немалую шаткость конструкции. Хм, а ничего. Устойчиво.
Бабушка, глядя на мои ёрзания, ехидно усмехнулась, и, весьма ловко изогнувшись винтом куда-то за спину, вытащила небольшой зеленого цвета свиток.
- Ты ж зеленый у нас?! - Бабка внезапно озорно мне подмигнула, вставая. Заставив крепко задуматься о её реальном возрасте. - Так и карту тебе дадим зеленую.
- А мне что делать?
- Тебе? А ничего. Сиди и терпи. Тебе ж не привыкать, а? К боли и виду крови.
Это вот к сему она про кровь? Хм..., блин! А правда больно.
Подойдя ко мне почти вплотную..., а от нее не старухой пахнет, а цветами полевыми..., бабка острым старушечьим ногтем разрезала кожу на лбу. Немного, всего сантиметр... там пара капель крови едва выступила. И едва пошла кровь - прижала свиток ко лбу резко... Вот тут-то и стало больно. В мозгах аж отдалось. А свиток - в туман зеленый превратился, да в ранку весь втянулся...
И боль ушла. А бабка так задумчиво мне место ранки подушечкой большого пальца потёрла, развернулась, да опять на свое место ушла.
- Ну, путешественник и очень-очень дальний родственник... С тебя серебряный. Плати и гуляй себе на здоровье.
Моя сребрушка перекочевала в бойкую старушечью ладонь.
- Беги, открывай новое. А у меня дел полно уже. Давай, беги-беги.
Меня недвусмысленным жестом отправили на выход... Хм, ладно. Пойду, сейчас вот карту открою и...
Внутреннюю карту я открыл ровно в тот момент, как хлопнула за мною дверь лавки, закрываясь. Открыл и офигел - карта была пустая. Вот вообще! Нет, малая толика изображения там была... Через половину просматриваемого куска шло крупным, но почти прозрачным шрифтом "Веснушки"..., а в центре, там, где стояла жирная зеленая точка, уже непрозрачным, но гораздо мельче - "Всякая всячина". И, если мысленно попытаться приблизить изображение, маленькая подпись ниже названия - "торговая лавка". Что за...
Дверь в лавку открылась легко и просто... А дальше, я застыл в полном непонимании...
- Тебе чего, дарагой?
Вопрос задал огромный мужик, слегка звероватого вида, с большим изогнутым ятаганом носом, имевший над собой имя Левон. Это что? Я стоял, смотрел на Левона и тёр глаза...
А Левон ждал. Улыбался и ждал моего ответа.
- Э..., а скажи Левон. Тут вот до тебя бабушка сидела такая... - Я неуверенно пошевелил пальцами в воздухе...
- Э, дарагой. Не туда ты зашел. Видел название, а? С бабушками это тебе дальше по улице. Иди третий дом отсюда и налево. Выпей сладкого имбирного вина стаканчик и будет всё вах... И бабушка будет и женщина. А выпьешь два стаканчика - вообще мир весёлым станет.