Вот только до станции не так просто оказалось добраться живым.
Треть остального пространства бывшего ангара была отведена под театральную сцену, две трети — под зрительный зал. В самый разгар вторжения испуганные актеры неловко пели и еще более неловко танцевали перед аудиторией из существ, прежде называвшихся людьми.
— Должно быть, споровые бомбы попали прямо в очередь у гардероба, — прошептал бармен Джон. — Какая ужасная смерть.
Соединенные розовыми грибными нитями, театралы синхронно покачивались, невпопад хлопали в ладоши и рявкали «позор». Стоило актерам замешкаться, как зрители поднимали недовольный гул, и нити инопланетной протоплазмы угрожающе поднимались в воздух, подкрадываясь ближе и ближе к сцене.
— Есть только одна вещь, которую грибы-вампиры любят больше, чем кровь, — пояснил инспектор Айзек, осторожно спускаясь вниз по винтовой металлической лестнице.
— Что же? — в ужасе раскрыла глаза Элен. — Искусство?
— Дурновкусие, безголосицу, графоманию! — объяснил Айзек. — Как мы, люди, любим вонючий сыр с плесенью. Это нам сейчас очень кстати.
Четыре мужчины и одна девушка незаметно спустились на первый уровень ангара, но путь к музею космической техники пролегал аккурат мимо боковой ложи, битком набитой зараженными зрителями.
— Элен, вы за свою жизнь написали хотя бы один стоящий текст? — спросил вдруг инспектор Айзек.
— Да нет, — смутилась девушка. — Все не очень. Я же больше ученый… факты там, аналитика…
— Ваши тексты — полное говно? Все, без исключения? — уточнил Айзек.
— Да, говно унылое! Если бы не протекция мэра, никто бы не напечатал! — заорала Элен. — Но зачем вам это…
Бомж Юджин понял задумку соратника, удовлетворенно кивнул, достал из кармана скомканную тетрадную страничку, ловко закинул ее в боковую ложу, заткнул уши, на корточках прошмыгнул мимо стонущего, кряхтящего, причмокивающего, обсуждающего, осуждающего месива, осторожно отодвинул пластмассовую перегородку и поманил соратников за собой.
— Спасибо, доктор Элен. Без вас мы бы не справились, — серьезно сказал инспектор Айзек.
— Сволочь, — насупилась девушка и оперлась на руку чернокожего спутника. — Мог бы и мягче все это сделать. Нежнее.
Внутри станции дальней космической связи валялись дохлые тараканы, использованные презервативы и пустые пластмассовые стаканчики, оставленные юными любителями радио. Бармен Джон брезгливо смахнул стаканчики в сторону и ловко подключил питание. Загорелись экраны, загудели трансформаторы, но увлеченные звуками плохой музыки и строчками плохого текста разумные грибы-вампиры ничего этого не услышали. Инспектор Айзек поиграл тумблерами, выдвинул компактную клавиатуру и широким жестом пригласил девушку.
— Доктор Элен. Все человечество надеется на то, что вы запомнили последние слова дедушки в точности.
Дрожа от волнения, девушка набрала на клавиатуре короткую фразу на русском языке транслитом.
— Доктор Элен, нет ли здесь ошибки в вводном слове? — спросил бомж Юджин.
— Бомж Юджин, учитесь доверять профессионалам. Доктор Элен, действуйте! — оборвал его инспектор Айзек.
Девушка кивнула и уверенно шмякнула кулачком по большой красной кнопке.
— Сообщение ушло, — подтвердил бармен Джон. — Что дальше?
— Согласно пророчеству, боевые корабли русских прилетят к точке сбора у Старой Земли и тут же окажут братьям всю посильную интернациональную помощь! — объяснил бомж Юджин.
— Представление заканчивается через десять минут, и все эти человекоподобные грибы захотят свежей крови, — уточнил бармен Джон. — Русские на точке сбора у Старой Земли меня лично точно не защитят.
— А мы можем улететь на этой штуке? — спросил шахтер Мбонга, хлопая по белоснежному борту авизо. — Мне кажется, пятеро в нее вполне влезут.
Бомж Юджин внимательно осмотрел музейный экспонат и развел руками.
— На авизо в таком состоянии можно добраться до орбиты, но при переходе на гиперсвет он развалится. А еще кто-то один должен остаться снаружи, чтобы ввести в резонанс суперструнные ускорители. Будем тянуть соломинку?
— Доктор Элен, если жребий укажет на вас, я вызовусь добровольцем, — серьезно сказал шахтер Мбонга.
— Простите, а это сложно? Резонанс? — раздался тонкий голос, и из-за перегородки выползла сгорбленная фигура в сценическом костюме. Левая рука актера уже была поражена грибами и свисала до земли как мягкие часы Дали, но правая выглядела вполне целой, а на припудренном и напомаженном лице сверкали отчаянные мальчишечьи глаза.