Привидение имело классический вид живого скелета, весьма высокую скорость передвижения и громкий голос, переливавшийся тревожным колокольчиком.
– Идет по улице скелет, на нас с тобой похож, ему совсем немного лет, и он собой хорош, – вспомнилось ошарашенной Ольге Павловне стихотворение Иртеньева.
Должно быть, скелет и впрямь был не стар годами, потому что летел он очень быстро и от удара не рассыпался – в отличие от Ольги Павловны, от которой «отвалились» зонт и сумка.
Сама же Ольга Павловна очень удачно упала на самшитовый куст.
Удачей такое падение стало для нее, а не для куста, который потерял горделивую форму шара и приобрел жалкий вид скончавшегося в конвульсиях дикобраза.
Скелет же совершил красивый кувырок вперед, крепким черепом пробил брешь в стене молодых голубых елей и исчез из виду, оставшись, впрочем, на слуху.
Слезая с поруганного самшита, Ольга Павловна отчетливо слышала перемежавшиеся однообразной руганью стоны.
Совсем рядом с ней что-то мучительно заскрипело.
Ольга Павловна отодвинула закрывавший это «что-то» зонт и испытала непередаваемые чувства, увидев застывший в неловкой и мучительной позе спортивный велосипед.
Его переднее колесо глубоко застряло в решетке люка ливневки, а заднее накренилось и замедленно вращалось, царапая землю, как лапа умирающего зверя.
– О боже, – пробормотала Оля, прозревая и осознавая истину. И тут же встрепенулась, подхватилась, позвала: – Товарищ! Вы там как?!
– Каком кверху, – очень грубо и неласково пробормотал невидимый за елочками «товарищ».
Оля как кукушечка в часах выглянула в «организованное» им сквозное отверстие и спросила так, чтобы получить ответ по сути, а не тупую шуточку:
– Вы живы?
С тыльной части товарищ скелет выглядел неповрежденным и устойчиво держался не только на ногах, но и на руках – стоял «домиком», в котором верхней точкой была пятая.
Ругаясь и охая, скелет переконфигурировал свой «домик» в букву «Г». Немного постояв в этой неприличной позе, он ощупал свои нижние конечности, потом повернулся, как подъемный кран, «сориентировался» лицом к смущенной Оле и медленно разогнулся.
– Ой! У вас нога! – пискнула Оля.
Белоснежные кости, нарисованные на темном велосипедном трико, в районе правого колена замарало некрасивое пятно. Присмотревшись, Оля увидела, что там образовалась дырка, а в ней кровоточит свежая рана.
– У меня две ноги, – угрюмо огрызнулся раненый скелет и захромал в обход елочек, сильно припадая на правую ногу.
– Я помогу вам! – спохватилась Ольга Павловна и полезла в еловую дырку.
Она быстро догнала раненого и, игнорируя его явное недовольство ее попытками оказать ему помощь и поддержку, настойчиво пыталась подставить ему свое плечо до тех пор, пока они оба не рухнули в кусты.
В этот момент и в последующие тридцать секунд дипломированный филолог Ольга Павловна узнала несколько новых для нее исконно русских слов.
В переводе на литературный язык непристойная брань приблизительно сводилась к простым вопросам: «Кто вы?», «Что вам нужно?» и «Зачем я родился на свет?».
Рассудительно отнеся последний вопрос к числу риторических, Оля коротко и ясно ответила на первый и второй:
– Я учительница, иду с работы к троллейбусу.
– Я Красная Шапочка, иду к бабушке с пирожками! – передразнил ее сердитый раненый. – Слезьте с меня, вы мне и вторую ногу сломаете!
– Ничего я вам не ломала! – Оля возмутилась, но поспешила выбраться из кустов. – Вы сами на меня наехали! А я ничего не делала, спокойно стояла!
– Никого не трогала, примус починяла, – съехидничал раненый, с треском «вылупляясь» из куста.
Любительница классики узнала цитату и против воли подобрела:
– Булгаков, «Мастер и Маргарита»!
– Вас так зовут? – опять съязвил ехидный пострадалец.
– Нет, меня зовут не так.
Ольга Павловна взяла себя в руки и заговорила тем доброжелательным и строгим учительским голосом, который маленьких деточек приводит в норму, а взрослых дядечек – в бешенство.
– Меня зовут…
Ольга Павловна не успела представиться, потому что в кармане ее пальто пойманной в сети рыбкой забился мобильник.
Поднесенный к уху хозяйки, телефон безжалостно выстрелил ей прямо в мозг одиночным воплем:
– Ольга!
– Очень приятно, – саркастически пробормотал пострадалец, очевидно, обладавший достаточно острым слухом.
Впрочем, Люсинда в трубке орала так, что даже мраморные бюсты, будь у них руки, непременно зажали бы ими свои каменные уши:
– Ольга, радуйся! Ситуация проясняется! Оказывается, смерть с косой идет не к тебе, а к Ксении!