– Где мой сын? – проскрипел он, едва сдерживая гнев.
– Спит, – стараясь говорить спокойно, ответила донна и смело посмотрела ему в глаза. – Иди за мной, только тихонько… совсем недавно уснул.
– А ночью он почему не спал? – сердито осведомился дорин, и девушка почувствовала, что еще слово – и она не выдержит.
Или доходчиво объяснит бывшему зятю, какой он самодур, или выплеснет на него воду из стоящего у печи кувшина.
– Известно почему, – едко пробурчал вошедший следом за дорином Берт. – Занят был. Как все нормальные младенцы, пачкал и мочил пеленки, ел и плакал.
– А разве… – Тайдир рассмотрел малыша, сладко спящего в гнездышке из одеяла на одной половине кровати, потом рожок с молоком и кучу пеленок на столе, и хмуро закончил: – …нельзя было положить его в колыбель?
– И бегать туда каждые полчаса? – не унимался Берт. – Или донна должна была всю ночь сидеть в кресле?
– Берт! – расстроенно уставилась на старика Лиарена. – Прекрати, пожалуйста! Я вовсе не потому забрала Карика к себе… просто в детской нужно сначала хорошенько убрать. И его постельку выстирать и высушить… Оказывается, все тюфячки насквозь промокшие, так и почки застудить недолго.
– Вы можете на меня сколько угодно ругаться донна, – не сдался упрямый старик, – но я таких нападок терпеть не стану. Вы вчера целый день ехали в сырой повозке и за ночь даже пары часов подряд не поспали! А вам и с утра вздремнуть не дают!
– Я привел няню, – почти прорычал помрачневший дорин. – Отдай ей ребенка, Лиарена, и иди отдыхать. А в обед спустишься в столовую… я представлю тебя гостьям и слугам.
– Нет, нет и нет! – неожиданно даже для себя взорвалась донна и встала перед кроватью, уперев руки в бока, как прачка, и закрывая своим телом младенца.
– Что – нет? – опешил дорин.
– Всё – НЕТ! Не дам я ребенка никому из прислуги! До тех пор, пока не увижу своими глазами, насколько хорошо она умеет обращаться с детьми, эта нянька! И Карик не будет спать в детской, пока там не станет чисто и сухо и не поставят сундук для горячей воды. А в столовой мне и подавно делать нечего! Вот как выберешь невесту, тогда я с ней и познакомлюсь, а остальные меня не интересуют.
– Каринд – мой сын, и я сам могу решить, кто будет менять ему пеленки!
– И еще мой племянник. А заодно внук моих родителей! И ты сам предложил отцу прислать одну из дочерей в бонны для Карика. И согласился с моими условиями. Вот и не спорь.
– А ты не забыла про мои условия? – нахмурился дорин.
– Но они могут касаться только Карика и нас! Служить толпе твоих домочадцев и гостей подушечкой для иголок я не соглашалась! – непримиримо вздернула носик Лиарена.
Тайдир прожег ее возмущенным взглядом, резко развернулся и ринулся прочь.
– А вы еще хотели, чтобы я уехал! – тихонько пробурчал Берт, поворачиваясь, чтобы последовать за ним.
– Да я давно уже не спорю, – огорченно вздохнула донна, недоумевая, ну зачем она начала перечить дорину?
Наверное, действительно переутомилась и недоспала… пойти, что ли, еще немного подремать?
Но тут она вспомнила слова Тайдира про няню, и весь сон как ветром сдуло. Лиарена плотнее запахнула шаль, большую, серую и пушистую, как зайчик, и решительно направилась вслед за возницей, размышляя по пути, кем бы его назначить, чтобы старик имел право жить в доме, а не в комнатке при конюшне.
Звуки перебранки донна расслышала, едва подойдя к двери в комнаты прислуги, которые вчера так и не успела рассмотреть, и сразу заторопилась. Берт за последний день уже не раз показал домочадцам Тайдира свою неуступчивость. А Лиарене так хотелось попробовать договориться с новой няней по-хорошему.
– Доброе утро, – мягко поздоровалась девушка, отворив створку. – Я донна Лиарена, воспитательница наследника Каринда.
– Я Джена, няня, – нехотя процедила сухопарая женщина в тщательно отглаженной одежде и накрахмаленном переднике, – и не буду жить рядом с конюхом.
– А где ты видишь конюха? – холодно осведомилась донна, успев рассмотреть общую столовую и распахнутые двери в две небольшие спальни для прислуги. – Это Берт, камердинер наследника.
Старик потрясенно вытаращил глаза, услыхав о таком повышении, но тотчас опомнился, приосанился и с превосходством уставился на няню.
– Но он не похож… – оскорбилась няня и, спохватившись, упрямо поджала губы. – И все равно я не могу жить рядом с мужчиной.
– Не волнуйся, – пренебрежительно фыркнул свежеиспеченный камердинер. – Такие женщины меня никогда не интересовали.