Белый перекинул руку через калитку, лязгнул запором и медленно двинулся в сторону играющей детворы. Воспитатель поднялась с лавочки и приблизилась к нему.
— Александр Николаевич? Добрый день.
— Добрый. Я за Даней.
Воспитатель глянула на его сына.
— Даня, домой! За тобой папа пришел.
Данька оглянулся, бросил свою шикарную игрушечную «Беху» в песок и побежал навстречу отцу.
— Па-а-а-пка!
Сын не удивился, а только обрадовался, узнав отца. Белов поднял сына на руки и, распрощавшись с воспитательницей, двинулся к своему автомобилю. Вместе с Даней он уселся на заднее сидение и кивнул Максу, чтобы трогался с места.
— Малыш, как делища?
— Холосо! — растянулся в сладкой улыбке мальчонка. — А мы куда едем, к маме?
— Нет, сынок, гулять едем.
— Улааа!
Сначала они заехали в магазин игрушек, и Данька выбрал себе кучу всякой цветастой мелочи, так необходимой ему. Белов шагал следом, без вопросов принимая каждую игрушку из ручонок сына. Потом поехали в парк Горького. Покатались на детских аттракционах, поели сахарную вату. Затем, прямо на желтеющей траве, дядя Максим и папа Саша устроили шуточный спарринг, а Данька смеялся и хлопал в ладоши, затем сам захотел победить несокрушимого папу и специально поддающегося дядю.
Пчёлкина ближе к вечеру приехала в детский садик за сыном. Она планировала погулять с ним немного, перед тем как отвезти его матери на выходные. Анна Сергеевна давно просила. Все-таки почти год внука не видела. Навёрстывала упущенное время.
— Валентина Петровна, добрый вечер, — поздоровалась Варя.
— Ой, здравствуйте, Варвара Павловна, — приветливо улыбнулась женщина. — А Даню уже забрали.
Пчёлкина, казалось, не почувствовала почвы под ногами. Все мышцы показались ватными.
— Как забрали? Кто?
— Так папа и забрал, давно, еще после обеда. А что, что-то не так? — с испугом в глазах сказала Валентина Петровна.
Белов! Вот сволочь, и не сказал!
— Да нет, Валентина Петровна, всё в порядке. Это я сама забыла, что мужа попросила сына забрать. Спасибо вам. Всего доброго.
— Всего доброго, Варвара Павловна.
Утирая ладонями влажное от волнения лицо, Варя схватила телефон и набрала номер. Через пару гудков послышался спокойный, ровный голос Саши:
— Да, Пчёлка-труженица?
— Ты куда дел ребенка? — закричала она.
— Успокойся. Я в твоем дворе, — и отсоединился.
Машина Белова действительно стояла около детской площадки во дворе Пчёлкиной. Даня, сморенный насыщенной прогулкой и впечатлениями, спал на заднем сидении. Завидев ворвавшийся во двор автомобиль Вари, Макс покосился на босса.
— Саш, я до магазина дойду.
— Сигареты купи, — благодарно кивнув за сообразительность, отозвался Белов.
Макс ретировался вовремя, когда Варя вылетела из своего автомобиля, злостно хлопнув дверью, раскрасневшаяся от волнения, решительная, и стремительно зашагала к машине мужа.
— Ты! — ее голос насквозь был пропитан желчью. — Сволочь, ты как посмел!..
— Ну что ты кричишь? Вон он, спит, — устало ответил Саша, вылезая из салона. Он с самого начала понимал, что ничем хорошим его бессмысленная затея кончиться не может.
Но Варю такое мирное начало разговора не устраивало.
— Я тебе сейчас в морду дам!
Она и правда замахнулась на мужчину, но тут же ее рука была перехвачена в запястье аккуратной, но крепкой хваткой. Белов медленно опустил ее предплечье вниз, таким же спокойным взглядом взирая в горящие от злости глаза супруги.
— Ещё раз заберёшь сына без моего ведома, больше ты его не увидишь. Понял?!
— Говорю, не кричи, слышишь?
В лобовое окно Варя увидела свернувшегося калачиком сына. Его умиротворенное личико едва освящал теплый свет от подвесного фонарика на крыше салона. Девушка тяжело выдохнула и сказала совсем другим, нормальным тоном:
— Спит, как зайчик. Даже будить жалко…
— Ты голодная? — вдруг спросил Саша.
— Не знаю… Вообще-то, съела бы чего-нибудь.
— Заноси Даньку в дом, я пока закажу еду.
Варя аккуратно, дабы не разбудить, вытащила сына из машины, Белов по-джентельменски открыл дверь, впуская сначала жену и ребенка, и зашел следом.
Что значит для человека выражение «мой дом»? Это не просто стены, окружающие его, потолок над его головой и пол под ногами. Нет, это не самое главное. Самое главное — это атмосфера.
Квартира встретила Белова теплом и уютом, в воздухе витал запах пряностей и чего-то ещё такого родного, то, чего ему не хватало все эти долгие месяцы. Неожиданно для себя Саша отметил, что скучал. Скучал по стенам этой квартиры, по мебели, комнатам. Да, чёрт возьми, по дому скучал. Всё выглядело так, будто и не было этого года. Вот он снимает своё пальто и вешает на вешалку, разувается. Вот Данька мирно сопит в своей кроватке. Вот Варя надевает свой любимый домашний халатик и идёт на кухню. Да, он скучал по своей семье. Правда, понял слишком поздно.
Еда прибыла меньше чем через час. Саша заказал несколько салатов, много-много мяса и фрукты.
— С твоей едой не сравнится, конечно, — выдал улыбку мужчина, расставляя контейнеры на столе.
— А ты еще помнишь, как я готовила? — не удержалась от шпильки Варя, но снова смягчилась. — Вино будешь?
— Разрешаешь? — вспомнил о ее запрете на алкоголь Белов, когда вовсю шла заваруха с делом по оружию.
— Ну ты ж не за рулем.
— Буду.
Пока он выдергивал пробку, Пчёлкина распахнула дверцы шкафчика над мойкой, потянулась за двумя фужерами. Саша невольно засмотрелся на жену, едва поборов в себе желание подойти, как раньше, со спины и обнять; понимал, что после неудачной попытки поцелуя у офиса может снова получить по роже.
— Зачем ты это устроил? — уже сидя за столом и пригубив вино, наконец, выдала Варя.
— Да хрен его знает, — честно признался Белый. — Может, назло. А вообще по сыну соскучился…
— Он по тебе тоже скучал весь год.
— Помнится, ты сама была инициатором.
— Потому что иного выхода я не видела.
— А сейчас?
— Я принципиальная, ты знаешь.
Он разделал мясо, протянул ей тарелку.
— Да, поступила красиво, благородно. И до сих пор не можешь мне этого простить. Продолжаешь вымещать… А, думаешь, я не жалел? Еще как жалел, только тебе не показал ни разу…
Варя судорожно выдохнула.
— Верно, Саша. Ты всегда хороший, я всегда плохая. Ты не попрекнул, а я вымещаю. А то, что ты меня с ребенком бросил, это тоже хорошо?
— Я вас не бросал.
— Бросил. Именно в тот момент, когда дал волю этой скрипачке оказаться рядом с собой. Знаешь, когда начинается измена, Саш? Когда появляется первая мысль, что ты можешь себе это позволить. А остальное — лишь довесок.
Белов понимал, что она права. Но столько времени было упущено, и ничего не перекрутишь назад. Остается только замаливать свои грехи. Они давно не вместе, и упрекать теперь ее в том, что она закрутила роман с этим Майковым, было бы неразумно.
— Слушай… — он немного пригубил вино и покрутил в пальцах ножку бокала. — А если бы взять и все начать сначала? Чтобы все как раньше — ты, я и Данька… Ты бы согласилась?
У Вари вся кровь прилила к лицу — и сразу отхлынула. С трудом разомкнув одеревеневшие губы, он ответила:
— Нет. Я теперь только и поняла, что значит жить. Засыпаю счастливая и просыпаюсь счастливая…
Что там насчет ножевого ранения в самое сердце самым острым клинком? Так вот, эти слова резанули смертельнее любого ножа. Вот, значит, как, Вареник. Саша тут же улыбнулся, нашелся, чем парировать:
— Да это я так, проверял: ты такой же осталась или нет.
— Да, я такая же. И ты такой же, какой и был. Только измерения у нас с тобой разные теперь, Саш. Ты хотел снять оковы — ты их снял. Нашел то, что помогает тебе забывать, кто ты есть на самом деле. Со мной бы так не получилось. Я как то бельмо, которое каждый день напоминает о том, как мы пришли к этой жизни.
Разговор продолжал мучительно убивать. Надо было срочно переключаться на другую тему.
— Ты помнишь у Космоса скоро день рожденья?
— Да, конечно, помню, — улыбнулась Пчелкина, мысленно благодаря его, что тема закрыта. — Пойду Даньку проверю…
Варя хотела, было, встать из-за стола, но была поймана за локоть.
— Отдыхай, я сам проверю.
Девушка присела обратно, сделала еще пару глотков. Прошло минут десять, а Саша все не возвращался. Тогда она сама направилась в детскую. Белов сидел на краю детской кроватки и гладил сына по голове. Господи, как же он скучал…
— Спит? — Пчёлкина села на корточки рядом с кроваткой Дани.
Белый кивнул.
— А помнишь, как он первый раз ножками потопал? Такой неуклюжий, как медвежонок…