На его лице читалась тревога.
— Сань, беда… — Холмогоров по привычке кусал губы. — Это Абрек звонил, говорит, Варю СОБР принял прям из ресторана. У них там встреча была, ей дело шьют.
— Погоди-погоди… — оборвал его Белов. — Они хоть что-нибудь сказали?
— Сказали, по 228-й статье обвиняют, — Холмогоров метался по кабинету от стены к стене.
Ну не мог же, в самом деле, СОБР наехать из-за такой ерунды, как убийство Кордона?! Да и не его это дело. Если бы Белый попал под подозрение — дело пришлось бы иметь с прокуратурой. Нет, причиной тут явно было что-то другое, но что? Неужели дела Паши и Вари вышли из-под контроля?
— О-хо-хо… Где мои семнадцать лет? На Большом Каретном… Макс! Поехали! Он встал. — Куда? — вскинулся Макс. — Поехали-поехали… — вполголоса повторил Белый. — Ой, командир, — покачал головою Макс, он уже догадался. — Ой-е-ей… Но Белов уже шагал к выходу. Максу ничего не оставалось, как пойти за ним. Когда за ними закрылась дверь, Холмогоров упал в кресло и, обхватив голову, принялся твердить как заведенный: — Суки… Вот суки… Суки… Варюха, мы тебя вытащим, клянусь…
Белов решил заявиться прямиком к командиру СОБРа полковнику Самойлову. Саша неплохо знал его лично, уважал за прямоту и честность и рассчитывал узнать от него хоть что-нибудь. Впрочем, Белову был также хорошо известен и крутой нрав полковника, и его вспыльчивость, и то, как относился Самойлов к таким, как он. Так что результаты его визита на Большой Каретный могли оказаться самыми непредсказуемыми.
Черный джип Белова въехал во двор неприметного двухэтажного здания в глубине переулка. На крутую тачку тут же обернулись трое стоящих у входа в штаб здоровенных ребят в пятнистой униформе и с автоматами в руках. Белов с Максом, разумеется, заметили их интерес. Охранник встревоженно взглянул на своего шефа. Белов открыл дверь и распорядился: — Сиди в машине. — Саш, может, не надо? — неуверенно спросил Макс.
— Надо, Макс, надо…
— Ну, тогда — ни пуха, командир. — К черту, — процедил сквозь стиснутые зубы Белов и решительно направился к дверям. Бойцы у входа встретили его недоуменным молчанием. И только взявшись за дверную ручку, он услышал за спиной недовольный басок: — Дожили, блин, авторитняк в контору прётся… Белов поднялся на второй этаж и прошел по длинному коридору к кабинету Тучкова. Кивнув на дверь командира, он спросил у дежурного офицера: — У себя? — У себя… — нехотя ответил коренастый крепыш с майорской звездой на погонах. Мысленно перекрестившись, Саша толкнул дверь и шагнул в кабинет командира СОБРа. — Можно?.. — О, Александр Николаич! Какими судьбами?!.. — полковник Самойлов, откровенно ерничая, радушно развел руками. Впрочем, со стула при этом он не встал и руки гостю не подал. — Мне снизу звонят, говорят — к вам Белов. А я, поверишь, даже не сразу сообразил, о ком и речь… — Да брось ты, Сан Саныч, — невесело усмехнулся Белов. — Все ты понял, все сообразил… Полковник неопределенно хмыкнул, показал Саше на стул. — Ну, присаживайся. Кури, если хочешь, я бросил. Белов сел к столу, неторопливо достал сигареты с зажигалкой. Тучков пододвинул ему массивную пепельницу и, улыбаясь с неприкрытым ехидством, спросил: — Ну, чего скажешь? — Смотри, Сан Саныч, какая штука получается, — сдержанно начал излагать суть дела Белов. — Моя жена обедает в городе с коллегами, все спокойно, никого не трогает, и вдруг на неё по полной программе накатывают Маски-шоу, обвиняют не известно в чём. Это что такое? — Да что ты говоришь?! — с издевательским сочувствием покачал головой Самойлов, — А я тебе скажу, что обвиняют ее по 228–ой: перевозка наркотических веществ. Сашу этот цирк начал выводить из себя. Он напрягся, подался вперед, в его голосе зазвенел металл: — Вопрос в том, с какой это стати ни в чём неповинной женщине предъявляется такая статья? — ледяным тоном отчеканил он. Игривая улыбочка сползла с губ офицера. Он жестко, в упор посмотрел на гостя. Саше стало не по себе, но этот взгляд он выдержал. — Раз ты такой умный, может, сам доедешь? — сухо спросил Самойлов. Белый медленно покачал головой: — Нет уж, лучше ты объясни. Полковник достал из пачки сигарету и тоже закурил. — А говоришь — бросил, — заметил Белов. Совершенно неожиданно это невинное замечание окончательно вывело полковника из себя. Он резко встал и горою навис над столом. — Ни черта я тебе объяснять не буду! — гневно отрубил он. — Но ты запомни, что ты бандит, а я офицер… А ты приезжаешь ко мне и начинаешь тут права качать! Ты что, совсем страх потерял?! — разошедшись, полковник почти кричал. — Или думаешь, что некому вас всех на место поставить? Да я вас, волков, давил, давлю и буду давить, понял?!.. Будь моя воля — ты бы отсюда прямиком на Петры поехал вместе со своей женой! И это в лучшем случае!
Закончив свою неистовую тираду, Самойлов опустился на стул и нервно затянулся.
— Ну, в общих чертах ясно, — невозмутимо кивнул Белов. — Дай мне с ней свидание. Не дашь, приеду с адвокатами, — он посмотрел на офицера мрачным взглядом.
— Не дразни, Белов, — полковник встретил его взгляд взглядом еще более твердым и холодным.
Несколько секунд они молчали, напряженно буравя друг друга глазами. Белову снова стало не по себе, по позвоночнику пробежал озноб, и он нехотя опустил глаза.
— Завтра приезжай, увидишь жену, — сказал ледяным тоном офицер.
— Все ровно её от сюда вытащу, — рявкнул Белов, хлопнув ладонью по столу, и вышел.
Если сгорим
Давай гореть красиво
Знаешь, тебе спасибо
За этот пожар между нами
Следующее утро Белов провел снова в здании СОБР, теперь уже на этот раз этажом ниже, в комнате для свидания с заключёнными. С виду комната была тусклая, три стены и окна закрыты решетками. В углу стоял стул со столом и старая, скрипучая койка. Варю завели в комнату и сняли наручники.
— У вас час. Время пошло, — сказал конвойный и удалился, закрыв дверь на ключ.
Белов смотрел на жену, и сердце просто сжималось: бледная, с синяками под глазами, на скуле — пара ссадин.
— Боже, маленькая, что они с тобой здесь делали? — Белов прижал жену к себе, поглаживая по блондинистым локонам.
— Сокамерницы встретили, — усмехнулась Пчёлкина уголком губ.
— Маленько моя, я тебя от сюда вытащу, я тебе обещаю… Но ты должна мне всё рассказать, зачем тебе всё это нужно было? Это наркота, понимаешь, Варь, наркота!.. Ничему жизнь не учит?
— Что ты на меня орёшь? — Варин голос дрожал.
— Да потому, что ты дура… Ты хотя бы посоветоваться со мной могла?
— Саш, я ничего не знала! Мы перевозили детское питание, а что там окажется на самом деле — я понятия не имела…
— Странная ситуация правда, Варюх? — усмехнулся Белов и встал за её спиной.
— О чём ты? — недоумённо подняла на него взгляд Пчёлкина.
— Вот так живёшь себе, живёшь и даже не знаешь, что твоя жена занимается наркотиками, — выдохнул Саша. — Ладно, лирика всё, — оборвал сам себя Белый. Он присел перед женой и пристально взглянул в глаза: — Всё будет хорошо, обещаю тебе, слышишь?..
— Саш, спасибо тебе, — Варя смотрела на мужа с тоской в глазах.
— За что?
— За то, что веришь мне.
— Это тебе спасибо, — улыбнулся Белов, погладив любимую женщину по бледной щеке.
— Мне-то за что?
— За то, что ты у меня есть.
— Ты даже не представляешь себе насколько сильно, я тебя люблю просто не, представляешь себе.
— Я всё знаю, я всё чувствовал.
Варя ощутила поцелуй на губах. И это не тот поцелуй, который был в боулинге. Он был наполнен нежностью, тоской и поддержкой, как бы говоря: «маленькая, я с тобой». И она уступила. И вновь оказавшись в омуте воспоминаний родного запаха и родных рук, Варя неопределённо качнула головой, не сделав ни единой попытки отшатнутся или прервать его касание.
И тогда Белов провел пальцами вниз, к шее и ключице. Девушка прикрыла глаза, шумный вздох вырвался из её груди, и это послужило Саше сигналом. Осторожно и чувственно он снова коснулся губами её губ. Его пальто с шорохом скользнуло на грязный каменный пол тюремной комнаты, но было наплевать: его поцелуи были такими нежными, такими лёгкими…
Казалось бы, еще немного — она потеряла бы равновесие от ласки. Оторвавшись от таких родных губ, он начал изучать её шею, покрывая нежную кожу короткими, едва ощутимыми поцелуями. Шумно выдохнув, она запрокинула голову, опираясь руками о стол, ища в нём опоры. В этот момент Пчёлкина проигрывала бой, заставляя свое дыхание учащаться, а ноги предательски подкашиваться. Подавляя головокружение, она оперлась руками о стол, и тем самым словно раскрылась перед Сашей, прогнувшись в спине. И он сдался в ее руки как в плен, ощущая жаркую волну наслаждения внизу живота. Он почувствовал это, когда его руки, сжимавшие ее талию, медленно двинулись вверх, и начали хаотично расстегивать пуговицы её мятой, грязной блузки, которая теперь больше напоминала половую тряпку, чем элегантную дорогую вещь. Варя прерывисто вздохнула, ощутив собственную наготу, и не нашла в себе сил открыть глаза. Истома брала верх над разумом, и она с готовностью принимала это, отдаваясь наслаждению.