Саша чуть отстранился и сделал лёгкое движение рукой — от живота до шеи, минуя обнаженную грудь. Первый стон сорвался с родных губ, и это словно свело его с ума, вынудив стиснуть зубы, сдерживая себя. Юбка Пчёлкиной упала на пол, и Варя, лишившаяся одеяния окончательно, прильнула к Саше, словно пряча себя. Грудь коснулась груди, и лишь ткань мужской рубашки служила преградой.
Белов коснулся губами искусанных губ Вари и развернулся к кровати, ни на миг не выпуская жену из своих объятий. Пара шагов — и он мягко опустил её на холодный, неудобной матрас. Новый стон снова сорвался с губ, вновь заставил почувствовать себя сумасшедшим, от губ он медленно перешел к ключице и груди… Руки его легли на бедра жены и чуть раздвинули их: теперь, когда он опустился на неё, жар её тела был таким желанным и манящим. Однако его одежда была препятствием; он понял это, но не стал раздеваться. Ему нравилась эта игра, нравилось ощущать её обнаженность через ткань одежды. Её пальцы скользили по его телу, нежно поглаживая и лаская, не пропуская ни миллиметра. Наклонившись вниз, он провел кончиком носа вокруг пупка Вари и губами коснулся края тонких черных трусиков.
— Саша!..
Нечеловеческий стон сорвался с ее истерзанных губ, заставив его сдаться. Выпрямившись, он приспустил брюки, и она приняла его в свои объятия с еще большей горячностью, чем прежде. Саша зацепился пальцами за ее трусики и потянул их вниз. Обхватив ногами его бедра, Варя подалась вперёд, говоря телом больше, чем словами.
Белов стал медленно входить в неё. Варя была очень горячая. Родная. Снова Пчёлкина принадлежала ему. И он соврал бы себе, если бы сказал, что не скучал. Он скучал, чёрт возьми, он безумно по ней скучал.
Широкая ладонь прикрыла ее губы, подавляя вырывающийся крик, и мужчина услышал лишь невнятную речь. Белов поклялся себе в мыслях, что он вытащит любимую женщину отсюда и всё у них наладится. В этот раз он приложит для этого все свои усилия. И конечно промелькнула мысль, что они ещё раз повторят, но уже не здесь, а дома на уютных, домашних простынях.
Выгнувшись, она прижалась к нему вплотную, помогая двигаться. Медленно, осторожно. Это напоминало им обоим их первую близость на Царёвой даче: на втором этаже спали пловчихи, а они наслаждались друг другом. Это было, казалось, целую вечность назад…
Легкая испарина появилась на бархатной коже Вари, её приоткрытые губы уже пересохли, и у неё даже не находилось сил, чтобы облизать их. Это был поцелуй, который ускорил первый стон приближающегося оргазма.
Она потянулась к его губам вновь, позволяя ему ловить каждый её вздох, а затем запустила пальцы в его волосы, и он зарычал, вновь почувствовав себя юнцом: Суриковой он не позволял играть со своими волосами, потому что так можно было делать лишь Пчёлкиной. Потому что лишь в её исполнении эта ласка сводила с ума. Постепенно движения ускорились, став более резкими, но не менее пылкими и чувственными. Лихорадочно целуя её, он словно возвращался во времена, когда каждая близость для них была неповторимой и незабываемой. Сейчас между ними не было пропасти длиною в несколько лет, Америки, Паши, Суриковой…
Сейчас они вновь были единым целым. Бонни и Клайд…
Он, Она и их любовь.
Если сгорим
Давай сгорим красиво
Это тебе спасибо
Я знал, что такое пламя
Наполненные дымом легкие грели и дарили привычную тяжесть, а едкий дым придавал им еще большую теплоту. И каждый вдох приносил легкость, и это было Белову по душе. Дышалось легко и свободно. Он был одет в одни лишь брюки. Но, не смотря на это он пытался думать о чем-то конкретном, но у него не получалось.
Варя лежала на матрасе рядом с ним и тупо смотрела невидящим взглядом куда-то в стену. Тонкий пододеяльник едва прикрывал её тело. Пусть даже стоя к ней спиной, он знал, что она не шевелилась и лежала в прежней позе: согнув обнажённую ногу в колене и сложив руки на груди. Её близость сводила с ума: вот, только обернись и протяни руку, и коснёшься её нежной кожи.
Вот же идиот! Искал всё время чего-то на стороне то с Суриковой, то с проститутками в сауне, а счастье — вот оно, так близко лежит рядом обнимает его.
— Застегни, — тихо попросила Пчёлкина, когда поднялась, натянула юбку и повернулась к нему спиной.
Белов потянул язычок на змейке вверх. Рука снова по-свойски скользнула по её руке и потянула на себя. Пчёлкина присела, рядом натягивая каблуки.
— Одежду привези, — попросила Пчёлкина.
— Конечно, маленькая, привезу, — Белов погладил жену по голове. — Потерпи. Скоро всё это закончится, я обещаю. Завтра с Космосом едем в Тверь с этими гоблинами, которые вас подставили, вопрос решать.
— Будь осторожен, — Пчёлкина коснулась губами губ мужа.
— Всё будет хорошо, не первый раз, — заверил Белов, и звук открывающейся двери тюремной комнаты прервал разговор супругов.
— Свидание окончено, Пчёлкина на выход, — скомандовал конвойный, и Варя вышла из помещения, скрестив руки за спиной.
— Скоро ты выйдешь отсюда навсегда, я для этого всё сделаю, — сказал Белов уже в закрытую дверь.
Тверь
Владимирский централ — ветер северный
Этапом из Твери — зла немерено
Лежит на сердце тяжкий груз
Владимирский централ — ветер северный
Когда я банковал, жизнь разменяна
Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз.
— Милый мой город печали и слез, старой России надежная твердь, ты засыпаешь под шепот Тверцы и Волги, ты засыпаешь под шепот берез, спи, моя добрая матушка-Тверь, и до утра еще так далеко, так долго… — из машины Холмогорова доносились строки песни про Тверь не иначе, как под стать ситуации.
Городок-то, конечно, прекрасный, а вот причина, по которой они его посетили — не очень. Космос вышел из машины проведать обстановку.
Группировка Волков уже ждала их. Каждый понимал, по какой причине гости Московские пожаловали.
— Серёг, мои волнуются… Да! Я не знаю, этот чебурашка что-то мудрит. Чё с ним делать-то? — говорил кто-то по телефону из братвы Волкова.
— Братва, мы не хотим стрелять, мы наблюдаем. Предупреждаю, кто будет дергаться, всех перемочим, — Холмогоров был, как всегда серьёзен и сосредоточен.
— Пусть Белый выйдет, — твердо, но спокойно кинул кто-то.
Саша незамедлительно вышел из автомобиля.
— Твоя женщина доставила нам много проблем, — сказал кто-то из волков.
— Мужики, вы все знаете с чего началась заводка, и прекрасно знаете по какой причини мы приехали на вашу землю. У нас в данной ситуации есть два выхода: перестрелять друг друга прямо здесь и сейчас или дать нам с вашим главным поговорить один на один. Решите сейчас — ваше право, но люди среди братвы будут знать, что вы замочили людей, приехавших с вами поговорить и решить вопрос справедливо.
Вперед выступил высокий, темноволосый парень, на вид лет двадцати пяти. Он медленно перекатывал в зубах спичку и по его лицу нельзя было прочитать ни одной эмоции. Сдержан. Собран. Лидер. Все тверские знали его по кличке Кот.
Кот и Белов неумолимо сближались. Прямо как в боевике, где действуют неуязвимые для пуль супермены с железными нервами. От них исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло.
— Обсудим все вопросы за столом, прошу, — Кот пригласил московских гостей в кафе, которое в этом городе принадлежало его матери.
Командный состав Волков и Белый с Космосом расположился в одной из ниш зала в кафе. Рядовые бойцы сидели в общем зале. Космос успел переброситься несколькими словами с волками, которые частенько проводили здесь вечера. Кормили здесь вкусно и обильно, да и место было не чужое, спокойное. — Варя знала, на что подписывается, — сказал Кот Белому. — Я понимаю, но и ты пойми: баба есть баба, всех тонкостей не учла, хотела показать свою самостоятельность, — Саша выдохнул струю сигарного дыма. Обстановка, надо сказать, была спокойная. Обошлись без кровопролития.
Кот оказался пацаном понятливым и, обсудив все вопросы с Сашей, предъявы включать не стал. Пацаны, переглядываясь, томились с поднятыми рюмками.
— За нас всех, пацаны! — осушил рюмку водки Кот.
— Коротко и ясно, — одобрил Саша.
Уже позже Саша и Кот, которого на самом деле звали Иваном, изрядно выпив, стали обсуждать возможности работы вместе.