Выбрать главу

Кэррингтон со стуком роняет вилку, подбирает ее — как раз достаточно времени, чтобы придать лицу нужное выражение, — после чего громко восклицает:

— Вспомните об инвалидах с ампутированными конечностями! У них болит существующий лишь в их сознании образ, нечто абсолютно нереальное.

Доктор Аргу тотчас перехватывает инициативу:

— Вот почему мы вынуждены производить отбор среди тех несчастных, которые приходят к нам, но что поделаешь, мест для всех желающих попросту не хватает… В первую очередь мы принимаем неизлечимо больных и инвалидов с ампутированными конечностями. Именно последнего обстоятельства и не могут нам простить горожане. Конечно, мы постоянно расширяемся, но все равно забиты под завязку. А в результате в городе начинают поговаривать шепотком: «Если вы дадите им на лапу… Если не жаль выложить целое состояние…» И тому подобное, догадаться нетрудно!

Доктор Аргу замолкает, но потом, как бы собравшись с силами, сам же нарушает тишину:

— Сказать ему?

Кэррингтон пожимает плечами:

— Почему бы и нет.

— Ну так вот, — тихо говорит доктор. — Вам надо еще кое-что узнать. Даже в стенах центра нет единого мнения по поводу применяемых нами лечебных методов… да чего уж там, если уж совсем откровенно, то могу честно сознаться, что я, например, не ахти как лажу с доктором Патриком Мелвиллем… Патрику тридцать пять. Он блестящий врач, но, как говорится, себе на уме, у него свое мнение, свои теории…

— Любопытно было бы узнать, какие именно, — перебивает доктора Кларье.

— Да ради Бога, если вас это интересует, то пожалуйста, в двух словах: он одобряет ту сторону моей деятельности, что связана с применением разработанного мной эликсира, то есть с принципами ухода за безнадежными больными, но не согласен с тем, что я с помощью химических составов пытаюсь также лечить и стойкую боль. Только умело проводимая психотерапия, утверждает он, может открыть дорогу к выздоровлению. Я все это преподношу, конечно, довольно карикатурно, но тем не менее когда мы с ним спорим, дело чуть до драки не доходит.

— А нельзя ли на основании практического опыта определить, кто же из вас прав? — недоумевает Кларье.

— В самую точку попали! Наша полемика разворачивается вокруг одного весьма и весьма интересного случая. Речь идет о бывшем водителе экскурсионного автобуса. В результате аварии, стоившей жизни трем детям, он получил черепно-мозговую травму, вследствие которой стал мучиться трудновыносимыми болями лицевых мышц. По ходатайству депутата города Байе мы занялись его лечением. Тут-то и обнаружилось любопытное обстоятельство: в его болезни соединялись как физические недуги, то есть именно то, что я лечу с помощью препарата, включающего в свой состав норамидопирин, а также дипирин, так и психические трудности, которыми, и, следует признать, не без успеха, занимается мой молодой коллега. Именно в этом и заключается суть драматической ситуации, разделившей персонал клиники на два противоборствующих лагеря, уж больно занятный случай попался. Больному этому, его зовут Антуан Блеш, шестьдесят лет, он холостяк, вырос в приюте и так далее, короче говоря, все, что нужно, чтобы о нем охотно заговорили в местной прессе. А заодно и о нашей клинике. Газетчики зовут нас «похоронщиками». Кто же из нас прав, я или Мелвилль? Оба, без всякого сомнения, поскольку природа боли двояка: это и логово фантазмов, и физиологическое, я бы даже сказал, молекулярное расстройство. Но происходящее между нами соперничество — такое ощущение, будто мы и впрямь ведем с ним жестокий поединок! — может стать гибельным для лечебного центра. Я не боюсь это утверждать в присутствии самого Уильяма, он ведь тоже попал меж двух огней. Уилл, я ведь имею право об этом рассказывать, раз уж комиссар должен узнать всю-всю правду?

— Давай, — бормочет Кэррингтон.

Кларье чувствует, что они коснулись опасной темы. Но его любопытство как никогда возбуждено.

— А могу я встретиться с этим вашим Антуаном?

Отвечает ему Кэррингтон, видимо желая тем самым продемонстрировать, что даже в таких сугубо медицинских вопросах последнее слово в клинике принадлежит именно ему.

— Когда вам угодно. Мелани, неси кофе! Мне следует, комиссар, наверно, извиниться за плохой прием, мы ведь даже не дали вам как следует поесть, но кто знает, может, вам кое-что и пригодится из наших рассказов.

— Еще один вопрос. Я все думаю о вашем больном. А если бы доктор Мелвилль один занимался лечением Антуана, могла бы у того, на ваш взгляд, пройти лицевая невралгия?