— А вы, мадемуазель?
— А я тут при чем?
— Но вы ведь тоже связаны с этим.
Кларье указывает пальцем на то место платья, где должна была быть вторая нога. Мод с неожиданной живостью подхватывает костыли и вскакивает.
— Идемте, — зовет она Кларье и ведет его в соседнюю, небольшую и крайне бедно обставленную комнату: диван, кресло, низкий столик; да будь даже подписан приказ об аресте имущества Мод, и то судебный исполнитель не стал бы скорее всего трогать такую нищенскую мебель! Поперек дивана лежит искусственная нога. Мод смотрит на нее с холодной враждебностью.
— Уродливо, ужасно и нелепо! — говорит она, отбрасывая концом костыля протез подальше от себя.
— Зато изобретательно, — замечает Кларье.
Она улыбается и внезапно из мстительной бедной девушки превращается в пламенную, убежденную в своей правоте фанатичку.
— Изобретательно! — повторяет она. — Настолько изобретательно и настолько совершенно, что ломается по меньшей мере раз в месяц. Это, видите ли, самая шикарная и дорогая модель, напичканная всевозможными техническими прибамбасами, до омерзения хрупкими. Это штука сгодится разве что для того, чтобы позабавить миллиардера, окруженного многочисленной челядью, или же чтобы заставить меня позабыть, о том, что я…
Мод замолкает, стискивает нервно зубы то ли от ненависти, то ли от отчаяния, и щеки ее мелко дрожат… Однако ей очень быстро удается взять себя в руки, и она, подняв по очереди оба костыля, продолжает говорить уже гораздо спокойнее:
— Вот моя безотказная модель-вездеход: и не ломается, и продается почти в любой скобяной лавке. Плати несколько десятков франков и получай массу удовольствия!
Кларье возвращается в большую комнату и вдруг замечает на прикрытых ширмами этажерках целый лес карликовых деревьев. Он останавливается перед ними, несказанно обрадовавшись тому, что может перевести разговор на новую и столь приятную тему.
— Это мои дети! — гордо говорит за его спиной Мод.
— И сколько их здесь?
— Пока четырнадцать. Но это более чем достаточно. Даже здоровому садовнику хватит работы на целый день. Ну а таким, как я…
Кларье наклоняется над крошечным, чуть ли не с карандаш, деревом, усыпанным белыми цветами.
— Батюшки! Что это такое? Мне кажется, я узнаю это дерево!
Мод обрадованно хлопает в ладоши, и Кларье невольно думает: «Кто бы мог подумать! Какие там тридцать пять лет!.. Сущая девчонка!»
— А вы догадайтесь! — восклицает девушка. — Сдаетесь? Это яблоня. И на ней вырастут настоящие яблоки.
— А это?
— Можжевельник, и я вижу, ему хочется попить. Потерпи немного, я скоро тобой займусь. А взгляните на мой podocarpus, не правда ли он прекрасен, с его малюсенькими листиками, похожими на детские ладошки? А что вы скажете о японской камелии? А вот это дерево называется ficus neagari. Смотрите, какие корни, прямо как щупальца извиваются, даже немного страшно, правда? А тут у меня бамбуковый уголок. А, вижу-вижу, вам понравилась моя азалия! И, знаете, цветы моих деревьев привлекают пчел точно так же, как и настоящие.
— Потрясающе! — искренне восхищается Кларье.
Мод счастливо вздыхает и нежно гладит клен.
— А сейчас я решила собирать бонсаи настоящих деревьев, таких, как дуб, сосна, вяз. Для контраста. Представляете, дуб величиной с мой палец по соседству с азалией?
— А вам не кажется, что ваше увлечение немного отдает жестокостью? — спрашивает Кларье.
Огорошенная Мод застывает, повиснув на костылях.
— Я никогда не думала об этом, — тихо признается она, но тут же, стукнув костылями об пол, восклицает: — Вы просто не понимаете. Они нуждаются во мне! Они меня любят. Я это хорошо знаю.
— Простите меня ради Бога! Действительно, брякнул какую-то глупость, не подумав! — торопится сказать комиссар. — Однако у меня по ходу возник еще один вопрос. Каковы ваши отношения с окружающими? Что касается господина Кэррингтона, то я вроде бы в курсе. Ну а, допустим, с доктором Аргу?
— Ну что я вам могу сказать… Он мне предан всей душой. Это во многом из-за меня он так старается придумать свое болеутоляющее средство, мечтает полностью избавить меня от болей.
— А с доктором Мелвиллем?
— С Патриком? Мы с ним хорошие друзья.
— Не более?
— Как это — не более? Да вы посмотрите на меня! Они ампутируют ногу, даже не думая о том, что заодно лишают тебя и смысла жизни. Спросите у любой женщины, у которой отняли грудь, чувствует ли она себя женщиной!
— Успокойтесь, прошу вас! Мне просто хотелось лучше понять взаимоотношения людей в клинике, жизнь в которой до сих пор остается для меня в достаточной мере покрытой густым туманом. А ночные сиделки, вы их хорошо знаете?