— Вот именно, — отзывается Аргу. — А это доказывает вашу гипотезу, согласно которой Антуан умер в самом начале ночи, видимо, около двадцати двух часов или что-то в этом роде. Чем раньше он умер, тем больше виноваты в случившемся сиделки, в этом никаких сомнений нет. Смерть произошла во время дежурства Валери.
Наступившую вслед за этими словами долгую паузу Кларье лишь с большим трудом отважился нарушить:
— Мы можем найти извиняющие обстоятельства для Валери, типа того, о котором я уже говорил.
— Наверняка все произошло именно так, как вы описали! — восклицает доктор.
— Не уверен! — неожиданно продолжает Кларье. — Смерть Антуана вполне могла быть несчастным случаем. Однако…
— Однако что? — резко бросает Аргу.
— Не обижайтесь, доктор! Но можно предположить, что кому-то была нужна эта смерть. Тогда сперва этот кто-то отключает капельницу, а уже потом все происходит так, как я вам живописал. Есть ли разница между естественным отеком легких и искусственно вызванным? Только откровенно.
— Куда вы клоните? — чуть ли не кричит доктор, теряя самообладание. — Здесь все-таки больница, а не бойня!
Кларье пытается его успокоить.
— Но меня, как и всех людей, нельзя лишить права искать и ошибаться, тем более все в клинике кажется столь необычным для меня. Заговорив об искусственно вызванном отеке легких, я что, сморозил стопроцентную глупость? Такое встречается?
Доктор вынужден согласно кивнуть. Да, такое встречается.
— Объясните мне, пожалуйста, как происходит такая смерть, только очень спокойненько.
— Если вы настаиваете… Отключение капельницы опасно для жизни пациента, но не смертельно. Больной способен довольно долгое время обходиться и без нее. Тот физиологический раствор, который он получает, является лишь дополнительной помощью его организму в борьбе с болезнью. Напротив, если вы включаете аппарат что называется «на полную катушку», то резкий приток жидкости в буквальном смысле затапливает организм и в кратчайшие сроки приводит к остановке сердца. А если больной вдобавок недавно перенес инфаркт и нуждается в щадящем режиме, то смерть наступает почти мгновенно. На губах останется лишь немного розоватой пены, свидетельствующей об отеке легких.
— Таким образом, — тотчас делает вывод Кларье, — капельница может стать опасным оружием! Вот чего никогда не знал, так не знал. Я всегда смотрел на нее как на инструмент оказания первой помощи. Чуть ли не каждый день видишь на экранах телевидения раненых, умирающих, которых куда-то поспешно везут, и почти обязательно рядом бежит санитар, держа в руке бутылку с раствором. Я полагаю, все санитары в курсе того, что капельница может являться не только средством спасения, но и орудием смерти?
— Разумеется.
— Так что Валери после вашего ухода теоретически было достаточно лишь открыть пошире кранчик, чтобы Антуан в одночасье отдал Богу душу?
— Да.
— Но подождите, Валери дипломированная санитарка, со стажем и тому подобное! Так что одно из двух… Да, извините меня, я люблю при рассуждениях идти напролом, даже если это и нарушает устоявшиеся суждения… Значит, либо Валери схитрила, так как понимала, что если вторая сиделка обнаружит, что Антуан мертв, то уже именно ее, госпожу Ловьо, обвинят в халатности, поскольку та якобы не заметила, что капельница не работает. Пока вы согласны?
— Да.
— Хорошо. Тогда я продолжаю: либо Валери предупредила госпожу Ловьо. Несколько смущенных слов, чтобы поставить ту в известность. Антуан, мол, только что умер, но если сообщить о случившимся доктору Аргу, а ты знаешь, какой он придира, поднимется жуткий скандал. Вот если бы потянуть время! Наверно, нет нужды продолжать. Но тут она совершила ошибку. Через шесть часов Вероник заметила, что тело холодное. Об этом обстоятельстве Валери должна была сразу подумать и догадаться, что смерть Антуана автоматически отнесут к началу ее дежурства. А поскольку ни одна из трех других опытных сиделок тревоги не подняла, значит, получается, что Валери все-таки сообщила им о случившемся.
— Все ясно! — нетерпеливо перебивает его Аргу, уж слишком медленно, на его взгляд, развивался ход мысли полицейского. — Я понял вашу версию, короче говоря, вы снова возвращаетесь к идее заговора?
— И да и нет. Заговор, который тотчас раскрывают, согласитесь, никудышный заговор. А в нашем случае достаточно немного поразмышлять, и быстро раскрутится весь клубок. Но возможен и другой вид заговора! При котором его участникам в принципе наплевать, раскроют его или нет. В любом случае их прикроют, защитят, а может, даже и наградят… Вернемся к Валери. Она сообщила о случившемся трем остальным сиделкам, так как вполне была вправе думать, что умерший Антуан после смерти не наделает много шума. Ни тебе полицейского расследования, ни даже никакого вскрытия. А если и дойдет дело до одного и другого, то Валери заранее приняла на всякий случай меры предосторожности. Ее коллеги наберут в рот воды. Вся операция была осуществлена — вот пока не знаю кем — человеком, сумевшим почти все предусмотреть. Итак, рассуждения убийцы были таковы: во-первых, Антуан должен умереть. Во-вторых, капельница самое подходящее орудие убийства. В-третьих, операцию возглавит Валери. Она и сообщит о смерти Антуана всем остальным. В-четвертых, если паче чаяния произойдет невозможное и кто-то заподозрит неладное, ответ готов: каждая из сиделок уступила порыву жалости. И ни каких тебе последствий! Жалость — идеальное извинение, особенно в таком заведении, как ваше. Убедительно звучит?