Посередине ночи долго жду свой багаж в аэропорту Ванкувера, а его всё нет. Помнится, когда путешествовал один, мне хватало небольшой сумки, но женившись на Мел, вынужден был таскать не меньше трёх чемоданов, забитых шмотками, в направлении «из дома» и около пяти-семи в режиме «возвращаемся домой». Теперь же, будучи четырежды отцом, я сам спешу к близким, занимая целых четыре багажных места – подарки. А подарок для Евы везу в непосредственной близости от своего сердца – в кармане рубашки. Я нашёл его, всё-таки нашёл – того самого продавца на Понте Веккьо во Флоренции. Ездил только за этим. И он узнал меня, этот ювелир по имени Марио. Невероятно, но он меня вспомнил, а ведь столько лет прошло:
– Очень красивая девушка! Очень! Опиум! – восхищается, глядя на меня своими состарившимися глазами. – Ты ведь всё-таки женился на ней?
– Конечно.
– А почему просишь такое же кольцо? Потеряли?
– Да.
Потеряли гораздо больше, чем кольцо, Марио. Намного больше. И вернуть это невозможно: время, здоровье, мою дочь Лав. Но кольцо можно выплавить, повторить.
– Через три недели сделаю. Приедешь за ним? Или прислать?
– Приеду, но через две. Добавь за срочность.
– Не надо добавлять: раз сам приедешь, будет готов твой заказ через две недели.
И вот я везу его, спрятав около сердца, но до сих пор так и не решил, имею ли право отдавать. Не станет ли этот диск из золота и красных камней напоминанием? Конечно, станет. Поэтому, пожалуй, пусть оно будет, пусть существует, но только для меня, для моей памяти, чтобы всегда помнил о НЕЙ, о моей Лав.
До дома в Западном Ванкувере добираюсь к пяти утра. Впервые в жизни кусты рододендронов, собственноручно выбритая три недели назад лужайка и страшная ёлка, которую посадил, перепутав саженцы в Canadian Tire, кажутся мне родными. Вхожу тихо, чтобы никого не разбудить, и первое, что со мной случается – бесконечная улыбка: я чувствую запахи своего дома. Да, тут пахнет моим домом: Евой, детьми и хвоей – потому что мои отпрыски, похоже, заставили Еву в начале ноября купить Рождественскую ёлку в горшке. При виде увешанного гирляндами холла, столовой и лестницы, у которой красуется высоченная, но ещё не украшенная ель (видно, вчера только купили), я улыбаюсь. Сгрузив чемоданы с подарками у стены, опускаюсь на мгновение на пол, чтобы в тишине и темноте перевести дух, насладиться красотой и уютом развешанных по стенам крошечных жёлтых огоньков и осознать, насколько счастливый я человек.
Поднимаюсь наверх, заглядываю в спальни к детям – все четверо ещё спят. Дрыхнут мои маленькие гномы.
Однако, открывая дверь в супружескую спальню, я не могу унять не только пришибленную от радости и предвкушения улыбку, но и ускоренное сердцебиение.
Ева тоже спит, и тоже как беззаботный гном. Я невесомо касаюсь губами её лба, но она не просыпается – продолжает мирно сопеть, смешно подвернув под щекой руку. В этом мгновении я ещё отчётливее осознаю всю силу своей любви к ней и собственную роль в её судьбе – наконец она перестала кричать по ночам. Годы ушли у меня на то, чтобы залечить её раны, но я знаю, что исцелить их полностью мне никогда не удастся. Я буду до самой своей смерти нести этот крест – чувство вины.
Протягиваю руку к её смартфону, выключаю будильник, заведённый на шесть тридцать – разбужу детей сам и сам же развезу их по школам. Пусть Ева поспит ещё немного, дети наверняка измучили её за эти недели, особенно мальчишки.
Дочь бужу первой – именно так поступает Ева, нужно ведь ещё косы заплести. Моя вторая девочка, Альба, не просто ребёнок для меня – она напоминание. Альбе достались мои глаза – каре-зелёные, и Ева как-то сказала, что у Лав были такие же. Я не спрашивал, откуда ей это известно – некоторые вещи мы просто знаем.
– Папа! Ты приехал! – в глазах дочери, хоть и сонных, мгновенно загорается искрящаяся радость. – А мы ёлку купили! Настоящую! В горшке! Она не умрёт долго-долго, а в январе ты посадишь её на заднем дворе! А Дариуса выгнали из школы, но потом приняли обратно! А Джордан плюнул в учительницу, и мама запретила ему мультики на неделю! А мы по тебе очень скучали! Особенно мама! Мама сильно-сильно скучала, даже плакала!
Господи…
– А что ты мне привёз?
– Много всего, но подарки мы посмотрим после завтрака, окей?
А ещё лучше – после школы, но это вряд ли реалистичный сценарий.
– Ура-а-а! А ты купил мне рюкзак с единорогом? А костюм?
– Рюкзак купил, а костюм тебе уже мама купила, – подмигиваю.
Альба надувает губы:
– Он голубой и полосатый…