Кстати, наставник звонит еще пару раз. И, дабы почтить его необходимым вниманием, приходится вслух давать полный отчет о том, что происходит в операционной. Власов при этом упрямо делает вид, что его ничего не раздражает, хотя признаки начального озверения заметны — за скальпель он хватается уже с большим рвением, чем в начале. У них, как мне кажется, что-то личное. Не очень удивлена: два успешных хирурга примерно одного возраста… Скорее всего, по учебе пересекались, а где годы совместного времяпровождения — там секреты, соперничество и так далее.
Шов, ради которого все затевалось, Власов мне показывает, но на пациенте экспериментировать не позволяет. Обещает снабдить набором кройки и шитья вне операционной. Умом я понимаю, что это педагогично, что он из лучших побуждений, но изначально ожидания были весьма неслабо завышены, и теперь так и тянет обидеться. К тому же гложет мысль, что Власов просто нашел удобный способ перевалить на меня уход за пациентом. В прошлый раз взялась проверять дозировки лекарств? Молодец, хвалю, продолжай в том же духе.
Указания по уходу мне дают прямо в коридоре, не сбавляя шага, попутно отвечая на многочисленные заискивающие приветствия. Я же только кивать по сторонам успеваю. И так бы и продолжалось, но монолог Приглашенной Звезды прерывается воплем Великого:
— Власов, гад ты загребущий, какого лешего чужих ординаторов воруешь? — на весь коридор голосит Капранов.
От этих слов лицо Власова приобретает весьма забавное выражение.
— Доктор Елисеева, я вас воровал? — спрашивает он так, будто его не на шутку оскорбили.
А вот тут начинается самое интересное. Я же девица обиженно-оскорбленная, да и с Капрановым мне еще работать, а Власов, судя по всему, слился.
— Воровали, конечно, — отвечаю, смиренно сцепляя руки за спиной.
— Ага! — вопит Капранов, довольный моей сговорчивостью.
— Вот как, — недобро щурится Власов.
— Так точно. Приглашали тайком, в расписании имя не написали… Мошенничество в чистом виде. Мечтали заполучить меня в личное пользование любой ценой?
Уголки губ Власова дергаются, будто он сдерживает улыбку, и за это я даже почти прощаю ему прошлую невнимательность, но Капранов не был бы собой, если бы не нашел способ испортить момент:
— Понял? — аж подпрыгивает от радости наставник. — Руки прочь от моей нейрокрошки! — и все это тоном рыцаря, защищающего честь дамы.
Разумеется, окружающие начинают посмеиваться, но грохот полиуретановых набоек о кафельную плитку коридора их заглушает в момент.
Знаете, существует миф, что металлические набойки — гроза всего сущего, но я вам как пользователь скажу, что это чушь полнейшая. Нет ничего убойнее полиуретановых. Не верите? Пройдитесь ночью под окнами какого-нибудь дома. Скажем, туда и обратно. И если брошенный в вас цветочный горшок приземлится не на голову — считайте себя неуязвимым.
В общем, грохот полиуретановых набоек перекрывает все звуки в коридоре. Причем он не просто громкий, он… призван устрашать. И, клянусь, это работает: я никогда подобного раньше не видела, но с каждым шагом решительно настроенной особы Капранов все больше втягивает голову в плечи.
Флэшбек. Декорации: кофейный автомат. Время действия: второй месяц интернатуры. Дабы поддержать амплуа ну очень крутого перца, в своем кабинете Капранов семейных фотографий не держит, но однажды в попытке купить себе стаканчик кофе он уронил бумажник, и я увидела там фото его жены. Да, вот этой самой особы со светлыми волосами, безжалостно скрученными на затылке, грубоватыми крупными чертами лица и плотной, несколько приземистой фигурой. Помнится, меня очень удивило, что вредный наставник любовно носит в портмоне фото супруги. И только теперь я поняла, что это он в целях самосохранения.
— Нейрокрошка, Андрей? — спрашивает миссис Капранофф, смеряя меня подозрительным взглядом. И, пока великий нейрохирург отходит от потрясения, вдруг приветливо добавляет: