Горничная первой супруги слишком известного лица, чтобы называть его по телефону, прибыла на таксомобиле истошно-оранжевого цвета. Рена увидела в окне его удаляющийся бок. И в ту же минуту в дверь дробно, продолжительно и нервно постучали.
На пороге стояла красавица примерно одних с Реной лет, быть может, чуть старше. Безупречного покроя белое пальтецо было распахнуто, являя чёрное узенькое платье с белым воротничком. Изящнейшие туфельки на высоком каблучке облекали крошечные ступни. Красный шёлковый шарф, красная лаковая сумка и красный берет дополняли этот прелестный наряд. Рена тут же ощутила себя замарашкой.
Но в заплаканных серых глазах Фредерики Рена увидела уважение к нелёгкому труду детектива и надежду на то, что агентство в её лице окажет горничной помощь.
– Всех благ, – воспитанно поздоровалась Рена. – Меня зовут Рена сан Марна, а вы, должно быть, Фредерика?
– Да, - слабо улыбнулась та.
Одними лишь уголками припухших, искусанных губ.
Ах, где же сейчас ходит Котт, когда его поддержка так нужна! Он бы уж точно сказал, что делать, когда у порога стоит заплаканная девушка. В конце концов, Рене же он нашёл, чем помочь?
– Хотите чаю? – спросила Рена.
Фредерика покачала головой. Она не хотела чаю. И на её лице читалось разочарование от бедности и убожества их убранства. Разве что на картине она ненадолго задержала несколько недоумевающий взгляд. Но ведь Рена и сама обратила внимание на «арана Моосса», когда впервые оказалась в кабинете «Бонуса»! Уж очень притягателен был портрет. И загадочен – мужчина, на нём запечатлённый.
– Садитесь, – предложила Рена и сама устроилась за столом, подавая гостье пример.
Горничная провела по сиденью стула рукой в шёлковой перчатке. Рена подавила улыбку: в офисе она прибиралась постоянно. Видела бы эта привереда, что тут творилось до того, как она вступила в права наследования агентства, какая грязь тут была.
– Рассказывайте. Как это случилось?
Фредерика щёлкнула замочком красной сумочки в тон берету и шарфику. В сумочке – Рена невольно заглянула туда, не сдержав любопытства! – лежала толстенькая пачка денег. Но горничная известной супруги первого господина извлекла фотографию в рамочке. Госпожа на первом плане почти полностью закрывала собою собачку. Было видно только узкую коричневую мордочку с выпученными глазами и тоненькие лапки.
– Это незийская порода, – пояснила горничная. – Такие собачки пугливы и очень хорошо прячутся. Они любят укромные уголки. В нашем саду есть несколько убежищ Кики, но мы обшарили их все, и не нашли малышку ни в одном.
– Когда она пропала? – сделав себе мысленно заметку, что заплаканная красавица назвала Кики «малышкой», спросила Рена.
– Вчера утром. Особняк обнесён забором, но мы думаем, она могла выйти, когда открывали задние ворота: вчера как раз привозили продукты на кухню, это делается два раза в неделю.
– С кем вы искали Кики? – спросила Рена.
– С садовником и одним из телохранителей араны Гедеоны, – ответила горничная и вдруг зажала ладошкой рот.
Вот так-так! Проговорилась! Рена сделала вид, что не расслышала имени, занятая работой собственной мысли. На самом деле её мысли перекатывались, словно горошинки в большой шляпной коробке – неуловимые и шустрые. Что ещё спросить? О чём ещё необходимо узнать? Где сан Котт, когда он так нужен? Как не провалить несложное дело, когда ничего не умеешь? Сумеет ли она справиться самостоятельно?
– Может ли быть кому-нибудь выгода в похищении собачки? - спросила Рена, попытавшись собрать воображаемые горошки в воображаемый же кулачок. – Вы же говорили, что порода дорогая.
– Дорогая, – сказала Фредерика. – Настолько, что не каждый купит. А у богатых, у кого есть деньги на такую, скорее купят щеночка, чем взрослую собаку.
– А сколько ей лет? - разглядывая фотографию, спросила Рена.
– Два годика, – улыбнулась Фредерика.