– Наградную статуэтку мы делали, – услышала я Штильхера, уже заняв свое место, – очень ценная вещь. Камни, как и сказал господин Шапошников, редкие и стоящие.
На нас зашикали. Потому что к микрофону вышел Иван. И был он совершенно на себя не похож, хотя даже не потрудился переодеться или причесаться. Выглядел как обычно, но вот воспринимался совершенно иначе. Другая пластика, другие движения и мимика, и, самое главное, другой взгляд. Холодный, равнодушный и презрительный. Как у Натаны и Сириен.
Я сидела в первом ряду, куда Риандерик меня настойчиво пристроил, смотрела на стоящего в нескольких метрах передо мной эльфа и с каждой секундой все отчетливее понимала, что совершенно его не знаю.
И тут Иван заговорил. Я раньше почти не слышала, как он говорит по-эльфийски, Иван в моем присутствии всегда пользовался общечеловеческим языком. И знаете, что? Я бы не узнала его голос, если бы Иван не стоял прямо передо мной. Другие интонации, даже другая тональность.
Я смотрела на властного, холодного, совершенно недосягаемого эльфа. И это с ним мы переклеивали обои в нашей квартире, ели пиццу в постели и целовались на кухне?
Иван читал стихи. Эмоционально, даже чувственно. Самое обидное, что таким я его тоже не знала. В наших отношениях он был заботливым, нежным, но и только. К себе в душу он меня никогда не впускал, оставаясь закрытым и отстраненным.
Эльфийская речь продолжала звучать. Я ничего не узнавала, да и не до поэзии мне было. Я все пыталась понять, как так вышло, что я год прожила с совершенно незнакомым мужчиной.
Но на остальных гостей выступление произвело сильное впечатление. Ивана несколько раз прерывали аплодисментами, а под конец публика и вовсе разразилась овациями. Я тоже улыбалась и хлопала. Хотя на душе скребли кошки.
К Ивану вышел господин Шапошников с золотым единорогом в руках. Ох. Я, конечно, очень горжусь Иваном, но куда мы поставим этот шедевр? Шапошников разразился пламенной речью, воспевающей все эльфийско-человеческое культурное взаимодействие в целом и деятельность Министерства в частности, а затем одарил Иван грамотой и гномской рогатой лошадью.
Начался фуршет. Есть совершенно не хотелось. Иван появился рядом со мной как обычно бесшумно и неожиданно.
– Если хочешь, уже можем сбежать. У нас теперь есть лошадь, – весело шепнул он мне, снова став привычным и любимым Иваном.
– Да, пойдем.
До дома мы доехали молча. Я вслушивалась в свои мысли и чувства, пытаясь подыскать подходящие слова для предстоящего разговора.
– Что случилось, Вика?
Едва я сняла верхнюю одежду, Иван подхватил меня на руки и унес в спальню, бережно усадив на кровать.
Это нечестно. Я не могу разговаривать ни о чем серьезном, когда он так близко. Я отстранилась.
– Я чем-то тебя обидел? – Иван отодвинулся чуть подальше и уселся на покрывало, скрестив ноги.
Такой понятный и родной.
– Ты сегодня был совсем другим, – попыталась озвучить я то, что меня очень беспокоило.
– Мы были на приеме в Посольстве Зеленого Леса. Там существуют определенные правила этикета, – пожал плечами Иван.
– Дело не в этом! Ты был совершенно другим!
– Каким? – непонимающе спросил Иван.
– Ну не знаю! Другим, как они все!
– Как эльф?
– Да! – и я сама поняла, насколько глупо это прозвучало.
Ну, по крайней мере, Иван хотя бы не рассмеялся.
– Вика, я и есть эльф, – сказал он.
– Я понимаю! И я совсем не против! Но ты там был такой чужой. И я поняла, что ничего о тебе не знаю! Получается, ты все это время со мной притворялся кем-то другим! А на самом деле ты совсем не такой, каким я тебя считаю! – выпалила я какую-то несвязную белиберду.
К моему удивлению, Иван все это воспринял очень серьезно.
– Когда я с тобой, я никем не притворяюсь. Клянусь. Пожалуйста, поверь мне!
Я слегка опешила, потому что не ожидала от него такой эмоциональной реакции на мои претензии, даже мне самой не до конца понятные.
– Я просто хочу быть рядом с тобой. Без тех сложностей, которые принесут различия между нашими расами, – продолжил Иван, глядя мне в глаза.
Сложности? Я вспомнила Марию с ее жалобами на традиционную гномскую свадьбу и Урфина, с ужасом описывавшего мне перспективы велосипедной прогулки.
– И я не притворяюсь. Ни когда я с тобой, ни когда я среди своих. Это трудно понять, я и сам не до конца понимаю, как это со мной случилось. Но с тобой я счастлив. И боюсь, что наш маленький мир здесь, – обвел взглядом Иван нашу спальню, в которой мы совсем недавно наклеили новые обои, – может в любой момент рухнуть, если большие внешние миры на него надавят. И я пытаюсь нас защитить. В том числе и от своего прошлого. Понимаешь?