Иван смотрел на меня с надеждой. Я понимала. Не совсем четко, и даже не умом, а только сердцем. Но суть я уловила.
– Да, – потянулась я к Ивану и поцеловала его, с радостью заметив, что он расслабился, – но кое о чем ты мог бы мне рассказать.
– Например?
– Ну, хотя бы о том, что работаешь над переводом поэзии для министерского гранта.
Иван поморщился.
– Риандерик повесил это на меня в счет долга за его помощь с Тики. Сам я выбрал бы совсем другие стихи.
Вот, значит, как все вышло.
– Ну или мог бы похвастаться, что ты – известный эльфийский поэт, – не сдавалась я.
– Да не очень и известный. Риандерик здорово преувеличил мои заслуги.
– Вообще-то о твоих стихах говорил не только он. Что это за сборник «Триста пять ног»? Почему ты никогда о нем не упоминал?
Иван со стоном повалился на кровать и закрыл лицо подушкой.
– Все так плохо, да? – рассмеялась я.
– Ты даже не представляешь, насколько. Из этой позорной страницы своей биографии я вынес сразу четыре важнейших урока: не смешивать пиво с водкой, не играть в карты с зимним народом, ничего не сочинять, если упился так, что не можешь сосчитать пальцы на собственной руке, и не раздеваться, если на тебе есть татуировки, по которым тебя могут легко опознать.
Я расхохоталась. Похоже, все было гораздо веселее, чем я думала.
Иван перекатился на живот, прижав меня к кровати.
– Пожалуйста, пообещай, что никогда не станешь этого читать, – попросил он.
– Ну не знаю, – протянула я, – а что мне за это будет?
Глава 6
ГЛАВА 6
О том, что я прославилась на весь город, мне сообщила Мария. Оказывается, сразу несколько газет выбрали фотографию с моей персоной для статей о вчерашнем мероприятии. Кадр был один и тот же – я на нем мило беседую с Натаной. Наши плевки ядом друг в друга были призваны иллюстрировать эльфийско-человеческую дружбу. У жизни очень своеобразное чувство юмора.
Сами статьи были ни о чем. Разве что я дополнительно узнала, что выдающийся эльфийский поэт Айвиан планирует переводить на общечеловеческий язык дюжину своих стихов. Внутри опять закипело недовольство. Вот почему мне он об этом ничего не сказал? Опять не счел важным? Или дело в том, что я слишком много о себе возомнила? Кто я ему по большому счету? Человеческая подружка?
– Платье у тебя было классное. На твоем фоне эта эльфийка в белой простыне выглядела как моль, – слегка приободрила меня Мария.
Мы с ней сидели в кафе, наблюдая, как Тики носится по игровой комнате.
– И стихи Ивана хорошо приняли. Он ведь очень переживал, что комиссия забракует его перевод за излишнюю свободу изложения, – добавила Мария совершенно буднично.
Я чуть не подавилась кофе. Класс. Мария была в курсе литературных мук Ивана, а я нет.
– Откуда ты знаешь? – спросила я, стараясь не очень громко скрежетать зубами.
– Урфин рассказал.
Замечательно. Я, конечно, замечала, что Иван и Урфин общаются, но то, что гном для моего возлюбленного куда более доверенное лицо, чем я, оказалось для меня некоторой неожиданностью.
– А чего было интересного на званом ужине? – полюбопытствовала Мария, запихивая в рот очередное пирожное.
Я задумалась. Не о фильме же про Лес ей рассказывать.
– У Риандерика завяли примулы, – в шутку начала я, но Мария неожиданно округлила глаза.
– Да ты что!
– Это грустно, да? – скептически спросила я.
– Все знают, что примулы в кабинете зеленого посла – магический защитный барьер, – объяснила Мария, – чего-то подобного стоило ожидать. В Портграде в последнее время ощущается угроза.
– Правда? – лично я никакой угрозы не чувствовала, но я всегда и обо всем узнаю последней.
Мария нехотя кивнула.
– Крысы. Крысы совсем распоясались: многочисленные случаи нападений и разбоя, даже убийства.
– Ну надо же!
Нет, я что-то такое слышала, но мне казалось, что все это так далеко от меня. Где-то в другом мире. Отчасти так все и было – последнее время я беззаботно жила в нашем с Иваном и Тики маленьком мирке, не зная никаких печалей, кроме отсутствия обручального кольца на моем безымянном пальце. И соприкасаться с проблемами и жестокостью внешнего мира совершенно не хотелось, но то, что я услышала от Марии, не оставило мне выбора.