ГЛАВА 24
Я сразу увидел его, едва мы вошли в холл, он стоял за стойкой и считал деньги. Антуан куда-то пропал, наверное, машину ставит. Мы были одни. Я плохо различал его лицо в сумраке настольной лампы, но все равно тотчас узнал: это был не носастый, а кто-то другой, которого я знал еще лучше. Он продолжал считать свои сокровища и так увлекся, что не заметил меня. Пальцы его двигались удивительно быстро, как лопасти вентилятора, - денежки так и сыпались. Тут же на конторке лежала кучка алмазов, острые лучики, исходившие от них, кололи глаза. "При чем тут лопасти вентилятора? - с досадой подумал я. - Надо же действовать, ведь он удирать собирается", - и тут же забыл про эти лопасти и алмазы, решительно подошел к нему, саркастически улыбнулся: "Вот мы и встретились, Щеголь, похоже, ты не ждал меня". Эта фраза у меня давно заготовлена, наконец-то я выложил ее. Он вскинул голову, раздирая слипшиеся веки, и вмиг узнал меня. "Борис?" закричал он не своим голосом, и подбородок его задрожал мелкой дрожью. Я подскочил к нему, выхватил нож из папки и занес руку. "Я не Борис, но сейчас я буду Борисом. Узнаешь этот нож, Иуда?" Он грохнулся на колени, и нож мой бессильно пронзил пустоту. "Не надо, не надо, - умолял он, протягивая ко мне свои нежные женские руки, - я отдам тебе все, возьми мои алмазы, тебе будет легко провезти их через таможню, но только не трогай меня, силь ву пле". Я посмотрел на алмазы, вспомнив о них, и острые лучики опять стали колоть глаза.
Подбородок дернулся, я открыл глаза и ослеп от встречных фар, еще одна ночная пташечка проскочила навстречу. Я посмотрел на спидометр, включил транзистор.
- Десять километров проспал, - засмеялся я. - Приснится же такая чепуха! Да еще по-французски...
Сильные огни фар прокалывали плотную темноту ночи. Столб света узким конусом ложился на дорогу, упирался в густую темь и растворялся где-то на границе мрака. Мы неслись в этом световом столбе, вонзаясь в него, как в тоннель, а он все время ускользал он нас, предел его оставался по-прежнему недосягаем.
Дорога стлалась широко и прямо. Время от времени столб света цеплялся за попутные предметы: деревья, рекламные щиты, стены домов, наклонные плоскости скал, цеплялся и не мог зацепиться, а равнодушно проскальзывал, тут же возвращая их во власть ночи. Луны не было, и звезды указывали мне направление. Мы мчались на юго-восток по пятнадцатой дороге.
Огни щитка сумрачно освещали сосредоточенное лицо Антуана. Он ничего не ответил на мою реплику, даже глаз не оторвал. Но карта лежала у меня на коленях, и я легко мог подсчитать по спидометру, где мы.
Вот и поворот, один раз мы уже сворачивали в эту сторону. Столб света уперся в церковную ограду, из-за которой однажды выезжал темно-синий "феррари" - тот или не тот, кто знает? Я устал вопрошать...
Дом Меланже мрачно вздымался в темноте. Антуан долго стучал в дверь. Лениво залаяла собака. На втором этаже засветилось окно. Агнесса откинула занавеску и смотрела на нас сверху. Она была в ночной сорочке.
- Я Виктор, сын Бориса! - выкрикнул я свой пароль, освещая себя фонариком. - Вы должны нам сказать, кто стрелял в Альфреда?
- Мишель Реклю, - отрешенно ответила она, ничуть не удивившись.
- Мишель Ронсо? - переспросил я, не расслышав.
- Мишель Реклю! - повторила она чуть громче. - Убейте его.
- Но ведь Мишель Реклю мертв? - крикнул Антуан на всякий случай.
Она не ответила. Свет в окне погас, занавеска задернулась.
Антуан посмотрел на меня. Я посмотрел на Антуана. Словом, мы недоуменно и в то же время с пониманием переглянулись.
- Выходит, он не такой мертвый, каким хочет казаться, - сказал мне Антуан.
- Мишель Реклю погиб в день освобождения Льежа, - заметил я с улыбкой.
- А спустя два года он ненадолго воскрес, чтобы убить Альфреда Меланже, - подхватил Антуан.
- Как говорит в таких случаях один мой хороший друг, это называется о ля-ля!
- Скорей! - сказал Антуан. - Мы должны спешить, чтобы застать его в живых.
- А то он снова умрет на время...
Мы понеслись. Антуан пересек автостраду, свернул на горную дорогу, и мы пошли петлять по холмам. Указатели редко проскальзывали в зыбком свете, но я следил за направлением и спидометром: держим курс на "Остеллу". Приемник наигрывал что-то пружинистое, звук немного плавал, то уходил в ничто, то снова возвращался, далеко до него было. "Уойс оф Америка", сказал хорошо поставленный бас, и надтреснуто-хриплый голос потянулся за печальной трубой, напомнив мне о воскресной церемонии и том имени, которое назвала Агнесса.
Еще один заломленный крест возник на пути. Под которым из них скрылся Дамере, то бишь Щеголь? А может, и Денди?.. Но нынешняя ночная дорога дальняя, есть время продумать все еще раз.
Машина с натугой полезла вверх по каменистой дороге. Справа стоял лес, слева угадывалась черная пустота склона. В лучах вспыхнула и угасла стена сарая, дорога стала ровнее. Фары освещали широкую поляну, в конце ее возникло цветное пятно, обозначилось прямоугольником, на прямоугольнике прочертились вертикальные полосы со старинными замками и башнями - мы стали перед ширмой.
За широко расставленной ширмой раскрылся белый одноосный "караван" с овальным багажником. Рядом стояла красная палатка с поднятым тентом, под ним столик на косых ножках. Фары били в ширму, а ширма рассеивала свет, и весь бивак освещался, как в поздние сумерки.
- Мсье Поль Батист, - позвал Антуан.
Трейлер безмолвствовал. Теперь я увидел, что передняя крышка "каравана" опущена ниже дверцы, и боковое окошко перекрыто. Занавески были задернуты.
Антуан поднял полог палатки. Я поводил фонариком. Два надувных матраца, нейлоновые одеяла, подушки, тумбочки, посуда, газовая плитка, аптечка с лекарствами - все на месте, все аккуратно прибрано, даже покрывало разровнено тщанием рук мадам де Ла Гранж. Лишь черный транзистор валялся в изголовье, несколько нарушая четкую стройность бивачного убранства.
- Их нет, как сказал бы наш русский друг Жан, - молвил я с улыбкой. Мадам и мсье отбыли в вояж. А как же наша встреча с ветеранами в Спа?
Антуан засмеялся. Я вышел из-под тента и сделал несколько наклонов, доставая ладонями до росистой травы, чтобы размяться и больше не спать в дороге. Воздух был удивительно свеж и влажен. Звезды рассыпались по всему небу.
- Ночи становятся холодными, - заметил Антуан.