Однако эти важные и очевидные факты не полностью объясняют все духовное унижение современной Германии. История знает много форм угнетения народов. Но много раз среди самого ужасного угнетения прорывались оппозиционные высказывания, — конечно, «подпольные», скрытые. Действительно непримиримая, мужественная оппозиция всегда умела между строк донести до читателя нужное содержание.
Конечно, и в современной Германии есть люди, недовольные фашистской властью. Читая отдельные литературные произведения, вдумываясь в декларации фашистских заправил о задачах литературы и упущениях писателей,— можно довольно ясно увидеть следы этого недовольства. Геббельс неоднократно упрекал немецких писателей за отход от современной тематики. В прошлом году, например, в Германии усиленно обсуждались вопросы исторического романа, причем высказывались опасения — не является ли историческая тематика бегством от современности.
И действительно, когда читаешь немецкие романы, действие которых происходит и настоящее время, бросается в глаза упорство, с которым писатели, живущие в Германии, замалчивают политико-социальное положение в стране. Они сознательно ни прямо, ни косвенно не затрагивают проблем и ситуаций, связанных с фашизмом. Это игнорирование заходит подчас так далеко, что возникает своего рода «вневременная» литература; в книгах, явно говорящих о современности, не видны место и время, где происходит действие, не видно политико-социальное окружение, в котором разыгрываются те или иные события частной жизни.
Но это игнорирование чисто негативно. Оно обычно не носит характера умышленно-полемического умолчания, — хотя в частном появлении такого рода книг нельзя видеть простой случайности или чисто индивидуальных особенностей отдельных писателей. Такие литературные произведения в лучшем случае – робкие выстрелы в воздух. В литературе современной Германии – даже и «подпольной» форме – нет настоящего протеста против фашистского режима. Это нельзя объяснить только страхом перед репрессиями, цензурой и т. д. Тут может быть только одно объяснение: широкие круги немцев заражены фашистской идеологией.
Конечно, в большинстве случаев речь идет не об официальной фашистской идеологии, провозглашаемой Гитлером, Розенбергом, Геббельсом и К°. Ее все мало-мальски самостоятельно мыслящие люди молча отвергают, часто даже презирают. Но фашистская идеология возникла не из пустоты. У нее есть в Германии длинная предыстория, ей предшествовал долгий подготовительный период, во время которого было написано много произведений, оказавших глубокое влияние на духовную жизнь Германии. Они создавали атмосферу, в которой притуплялись рассудок и нравственное чувство. Этот медленно распространявшийся яд стал не только непосредственным духовным источником официальной фашистской идеологии (ведь Розенберг и Геббельс — лишь эклектические собиратели, плагиаторы, пропагандисты и демагогические упростители предыдущих реакционных идеологий); он глубоко проник в мысли и чувства немецкой интеллигенции и сделал ее морально и духовно беззащитной перед фашистской пропагандой. Отсюда вытекает идейная слабость даже недовольных фашизмом писателей в Германии. Поэтому даже их далекое от жизни, само по себе ни в какой мере не запретное по тематике творчество не подымается на высоту истинных произведений искусства, настоящей поэзии. На современной литературе Германии лежит отпечаток общего, глубоко зашедшего духовно-морального отравления.
Генрик Ибсен однажды сформулировал проблемы собственной деятельности в следующем четверостишии:
В этой красивей и глубокой формулировке для поэзии важны обе части: как борьба с темными силами, так и суд над личностью поэта.
В идейной борьбе бесцелен даже самый умный компромисс: Ибсен показал это в образе Пер Гюнта. Попытка уклониться от четких решений и выводов превращает его героя из целеустремленного и социально полноценного человека в получеловека, в тролля, в бесхребетное существо, которое, как показано в одной прекрасной сцене драмы, подобно луковице, состоит из легко отделяющихся оболочек, но не имеет твердого ядра.
Подобной бесхребетностью была еще до Гитлера охвачена значительная часть немецкой интеллигенции вследствие ее пер-гюнтовского соглашательства с реакционными силами, со все шире распространявшейся реакционной идеологией. Потому даже субъективно честные, отчаявшиеся и искавшие путей люди оказались во власти демагогии, обмана, надевшего личину мифа. У них не хватает идеологической стойкости именно потому, что они слишком рано отказались от борьбы с темными силами или уклонились от нее. Потому они не могут ни как люди, ни как писатели творить в своих произведениях суд над самими собой.