Для определения принадлежности к расово чистому народу нет объективного критерия. Фашисты – и в первую очередь их «фюрер», в особе которого как в «спасителе» воплощается расовая теория, – сами «суверенно» решают кого и в какой мере можно считать расово чистым. Перед лицом расовой чистоты должны смолкать все возражения рассудка, всякая критика действий «фюрера»; всякий, не подчинившийся его повелениям, разоблачается самим фактом критики как расово нечистый, ублюдочный элемент и может в силу этого с полным основанием быть объявлен вне закона и подвергнуться самому тираническому террору.
Таким образом, расовая теория, силой своей нелогичной логики, мистически увенчивается личностью «фюрера». Расовая теория, хотя ее проведение все время обставляется шарлатанской псевдонаукой, в основе своей — тайна, мистерия, миф. Всякое решение, принимаемое как по принципиальным вопросам, так и в отдельных случаях, является мистическим вещанием «фюрера». Разум и рассудок, поскольку они не унижены до ранга прислужников расовой демагогии, запрещаются и преследуются. Властное слово такой явно неполноценной личности, как Гитлер (властное слово кровожадного и алчного германского империализма), не допуская возражений, решает все вопросы, дает лозунги для всех варварских деяний.
Таким образом расизм образует «теоретический» фундамент гнуснейшего, неслыханного варварства. Пусть расовая теория с научной точки зрения является смехотворной карикатурой; пусть эта теория, используемая как фашистский суррогат религии, — бесконечно нелепа; к ней все же следует присмотреться. В период глубочайшего национального и социального кризиса немецкого народа ловким мерзавцам удалось демагогически использовать отчаяние широких масс и захватить власть. Расовая теория — каким идиотским бы ни было ее содержание, каким жульническим — ее обоснование и циничным — ее применение, все же представляет идеологическую базу для нового натиска варварства на цивилизацию, попытку отклонить человечество от пути, по которому оно шло тысячелетиями, уничтожить результаты его многовековой борьбы за культуру. Не только практика фашизма является варварской: сама его «теория» возводит варварство в принцип человеческого поведения.
Расовая теория является врагом прогресса человечества в первую очередь потому, что она провозглашает принципиальное неравенство людей и народов, потому, что она принципиально намерена ликвидировать равноправие людей и народов.
Поэтому бороться против фашизма значит отстаивать свободу и равноправие отдельных людей и народов. Ибо с созданием расовой теории и с применением ее фашизмом на практике в жизни появился принцип, могущий сразу уничтожить важнейшие ценности, которые человечество завоевывало тысячелетиями.
Никто не решится утверждать, что в классовом обществе господствует действительное равноправие всех людей. Взаимоотношения народов в мирное и военное время в капиталистическом мире, разумеется, весьма далеки от равноправия. Можно и должно подвергать резкой критике фактическое неравенство отдельных людей и народов в капиталистическом мире. Но важно отметить, что среди цивилизованных людей никто не станет оспаривать самого принципа равноправия — хотя бы формального. Этот принцип — результат многолетнего развития. Теперь фашизм хочет повернуть вспять колесо прогресса и сделать неравенство высшим законом, отменить принцип равноправия людей и народов.
Разумеется, это не первая попытка реакции сопротивляться прогрессу человечества. В истории удачных и неудачных попыток реставрации есть общая черта. Когда человечество в результате тяжелой борьбы достигает новой, более высокой ступени равноправия, реакция пытается повернуть его обратно, снова установить устаревшее неравенство. Вспомним идеологию и практику французской реставрации, пытавшейся восстановить феодальное сословное деление взамен социальных основ современного буржуазного общества, созданного освободительной борьбой английского, американского и французского народов в XVII и XVIII веках. Мы знаем, какое жалкое поражение потерпела реставрация — несмотря на временный политический успех — перед лицом неумолимого экономического и социального развития.