Между тем в той мере, в какой мышление человека органически связано с языком, подобного рода «замыкание» не может в конечном счете не привести к изоляции (полной или частичной) языка от мышления.
Разумеется, вопрос этот сложный и его нельзя упрощать, но, как представляется, его освещение с определенных методологических позиций имеет принципиальное значение для правильного понимания сущности борьбы идей и научных направлений в современном языкознании. Ведь К. Маркс и Ф. Энгельс всегда подчеркивали, что язык – это действительное, реальное сознание. Поэтому без точного разъяснения (а этого до сих пор никто не сделал), в каком отношении «речевое мышление» находится к общему мышлению и сознанию человека, терминологическое словосочетание «речевое мышление» (быть может есть и «языковое мышление», и «общее мышление»?) остается неясным.
В последние годы возникла и другая, очень широко распространенная теория, согласно которой мышление человека всегда остается неизменным. Изменяется его мировоззрение, тогда как мышление никаким трансформациям не подвержено.
В наше время эту концепцию защищают многие видные ученые. Так, например, Д.С. Лихачев пишет:
«Мышление человека во все времена было в целом тем же. Менялось не мышление, а мировоззрение, политические взгляды и эстетические вкусы»[239].
В свете такого тезиса (на мой взгляд, ошибочного) проблема взаимодействия языка и мышления сейчас же становится неясной: развитие языков народов мира не отрицает ни один серьезный ученый, но подобное развитие при исторически неизменном мышлении становится неясным. Получается, что изменяются лишь формы языка, никак не взаимодействующие с человеческой мыслью. Тем самым оказывается неясным, казалось бы, очевидный тезис, утверждающий взаимодействие языка и мышления.
Конечно, в той постановке вопроса о взаимодействии языка и мышления, которая была характерна для советского языкознания 30 – 40-х годов, некоторые положения уже устарели. Но многое до сих пор сохраняет все свое значение. Поэтому никак нельзя согласиться с теми учеными, которые в наши дни утверждают, что современная постановка вопроса о языке и мышлении «абсолютно несопоставима с прошлым», с тем, как ставился этот же вопрос в 40-е годы[240]. На мой взгляд, гораздо более правы те историки и этнографы, которые защищают тезис, утверждающий историческое развитие человеческого мышления[241]. Еще в начале нашего столетия выдающийся этнограф Ф. Боас убедительно развивал такое положение: дело не в том, что, например, индейцы не могут передавать абстрактные понятия (в принципе, они в состоянии это делать), но дело в том, что в определенные исторические эпохи у тех же индейцев может отсутствовать общественная необходимость в передаче подобных понятий и представлений[242].
На мой взгляд, подобная постановка вопроса отличается историчностью. Она весьма убедительна. Она же обнаруживает социальную природу мышления. А социальная природа мышления помогает глубже понять и социальную природу языка. Тогда и тезис, утверждающий взаимодействие языка и мышления, перестает быть простой декларацией.
В первой половине нашего столетия известный французский философ и этнограф Л. Леви-Брюль в целом ряде своих исследований стремился показать, как исторически развивалось мышление человека. И хотя в концепции этого ученого было немало слабых мест (несколько прямолинейное истолкование стадий мышления), в целом его доктрина была несомненно прогрессивной[243].
Уже в нашу эпоху другой французский историк и этнограф, ученый, фамилия которого оказалась частично омонимичной с фамилией первого исследователя, К. Леви-Стросс занял иную позицию: тоже пристально изучая мышление древнего человека, он стремится установить прежде всего мифологический характер подобного мышления, устраняя вопрос об его исторической периодизации. Но постановка вопроса о мифологическом характере мышления древнего человека уже сама по себе заставляет задуматься над проблемой развития, совершенствования мышления, над тем, что мышление человека исторически может быть более зрелым или менее зрелым. Все это не имеет никакого отношения к «врожденным способностям» тех или иных народов. Но в строго историческом плане проблема представляет большой интерес[244].
240
Об «абсолютной несопоставимости с прошлым» можно прочитать в одной из статей 1973 г. (Изв. АН СССР, ОЛЯ, 1973, № 6, с. 516).
241
См. об этом:
242
244
О работах Клода Леви-Стросса существует большая литература. См., в частности: