Евгения Тур
БОРЬБА ИСПАНЦЕВ С МАВРАМИ И ЗАВОЕВАНИЕ ГРЕНАДЫ
Дозволено цензурою. Спб. 3-го июня, 1887 г.
рабы, приняв магометанство, воспламенились воинственным духом, который составлял существенную часть их верований; Коран обещал рай каждому воину, павшему на поле брани, и считал войну с неверными святою. Война за веру есть лестница в рай, сказал один из сарацинских вождей, одушевляя солдат своих. Покорив всю Африку, Арабы достигли до Гибралтарского пролива и вторглись в Испанию, которую и покорили. Они пошли дальше, но во Франции были остановлены Карлом Мартеллом, который разбил их неподалеку от города Тура. Тогда они воротились в Испанию, основались там и обращались чрезвычайно человечно с населением завоеванной страны. Они позволили Испанцам неприкосновенно владеть землями, исповедывать свободно свою религию, даже занимать некоторые государственны должности и служить в войсках.
Принцы крови, вместо того, чтобы, как в Турции, вести жизнь праздную, были воспитаны со тщанием, учеными наставниками, которые внушали им правила нравственности и приготовляли их к высокому сану будущих правителей. Принцы посещали академии наук, отличались в состязаниях и получали награды. Многие маврские короли оставили после себя сочинения в стихах и прозе, которые и теперь еще высоко ценятся арабскими учеными. Во время их владычества Испания стояла высоко в отношении цивилизации, украсилась чудными зданиями и обогатилась торговлей. Дворцы, мечети, госпитали, великолепные набережные, фонтаны, мосты, водопроводные арки — могли бы поспорить с постройками Рима. Мечеть Кордовы, в наше время превращенная в церковь, удивляет и поныне своим великолепием. Ее бронзовые двери, бесчисленные лампы, великолепной резьбы из драгоценного дерева потолок исчезли, но множество разноцветных мраморных колонн и размеры здания свидетельствуют и до сих пор о красоте и гармонии этой великолепной мечети. Такие постройки стоили много денег; но Мавры были богаты. Из гор Испании они добывали золото, а из приморских городов стаи кораблей отплывали во все концы тогдашнего мира, увозя продукты земли: шелк, сахар, бумажные и шерстяные ткани, шелковые материи, которые расходились по Европе и — через Константинополь — по всей Азии. Благосостояние Мавританского королевства не оставляло желать ничего лучшего; власть королей была неограниченна, но они не злоупотребляли ею. Династия Омеядов отличалась мудростию и царственными добродетелями. Но причина падения царств и наций заключается всегда во внутренних несогласиях — так было и с Маврами. Различные племена, составлявшие мавританскую нацию, стали враждовать между собою, а Испанцы воспользовались этими несогласиями и сперва, под начальством храброго Сида, оттеснили Мавров до Тага, а при короле Фердинанде Кастильском они уже заключены были в относительно тесном пространстве провинции Гренады. Но это небольшое пространство славилось красотой природы и ее богатствами. Широкие, плодоносные долины, высокие горы, изобилующие драгоценными металлами, тучные пастбища, орошаемые быстрыми реками, прибрежья Средиземного моря в защищенных от непогоды гаванях, в которых стояли стаи кораблей, готовые везти товары во все края света, сильное и здоровое население, прибавлявшееся с каждым годом — вот каково было королевство Гренадское. В самом его центре, на холмах красовался город Гренада, а на самом большом из ее холмов возвышался королевский дворец и вместе с тем крепость, заключавшая в себе и дворец, известная под именем Альгамбры. Это было чудо искусства, о котором впоследствии мы будем говорить подробно, а теперь скажем только, что город Гренада отличался и азиатскою роскошью, и художественными зданиями, и роскошною растительностью. Сады из лимонов, апельсинов, роз, жасминов и лавров разливали благоухание, а вечно бьющие — фонтаны прохладу. Дома высокие, украшенные дивного резьбой, разноцветным мрамором и карнизами из металла, блистали — говорит один арабский писатель — как звезды между темно-зеленою листвой померанцевых деревьев. Город Гренаду сравнивает другой писатель с эмалированною вазой, блистающею аметистами и топазами. Над нею возвышались горы Сиерры-Невады, покрытые вечными снегами.
Мавританские и христианские рыцари не питали злобы одни к другим, — напротив, они обоюдно посещали свои столицы, установили самые дружеские отношения между собою и часто являлись на турниры и праздники. Мавры не следовали обычаю Турок: они не запирали жен и дочерей своих, — напротив, предоставляли им полную свободу. Мавританские дамы председательствовали на турнирах и праздниках; мавританские рыцари носили цвета своей дамы, как и в Европе, и по ночам, под балконами их, давали им серенады. Мавры славились искусством сочинять стихи и страстно любили поэзию. Когда они исчезли с лица земли европейской, когда исчезла их цивилизация, то после них остались в развалинах их чудные здания, а поэзия их жива еще и теперь; на арабском языке можно прочесть их баллады, исполненные чувства, гармонии и образности.
Рассказ наш начинается с того времени, когда, Фердинанд и Изабелла царствовали над соединенными королевствами: Кастильским и Арагонским, а Мулей-Бен-Гассан — в Гренаде. Он обязан был, как его предшественники, платить дань королям Испании, но гордый калиф не мог снести такого унижения. Когда посол от испанского короля, Дон-Хуан де-Вэра, рыцарь храбрый и благочестивый, приехал в Гренаду с немногочисленною, но богато одетою, на красивых конях, свитой, то Мавры поглядели с завистью на гордого Испанца. Многие полагали, что он приехал вызывать маврских рыцарей на турнир; но его цель была другая. Он приехал требовать дани. Мулей принял его во дворце своем, сидя на великолепном троне, в заде послов, одной из прелестнейших и богатейших зал Альгамбры. Дон-Хуан объявил цель своего приезда. Мавританский калиф гордо выпрямился, насмешливая улыбка скользнула по лицу его, и он произнес с восточным достоинством:
— Скажи своим повелителям, что короли гренадские, платившие дань королям кастильским, давно померли. Теперь наши фабрики не чеканят монет, а выделывают только сабли и копья.
Дон-Хуан выслушал слова эти также с достоинством и холодно. Он откланялся по всем правилам этикета и вышел из дворца молча. Проходя по внутреннему дворцу Альгамбры, украшенному изваяниями львов, он услышал, как Мавры рассуждали о христианской религии. Это взволновало его, но он овладел собою и смолчал; когда же один из Абенсерагов отозвался без должного почтения о Богородице, храбрый рыцарь грозным и громким голосом сказал ему:
— Ты лжешь! — и ударил говорившего по голове рукояткой меча.
В одно мгновение Двор Львов наполнился звоном оружия, и кровь полилась бы потоками, если бы Мулей не вышел из дворца и не остановил разъяренных Мавров, напоминая им, что посланник есть лицо неприкосновенное и священное.
Оскорбленный Абенсераг затаил в душе злобу свою. Дон-Хуан горел также желанием отмстить неверному. Перед своим отъездом из Гренады он получил в подарок от Мулея великолепную саблю, с редким дамасским клинком; рукоять ее из золота украшена была драгоценными камнями. Дон-Хуан вытащил ее из ножен и, любуясь на острое, отточенное и закаленное лезвие, — сказал:
— Его величество прислал мне остро наточенное оружие; надеюсь, что придет время, когда я буду в состоянии показать ему, что достойно умею владеть его царским подарком.
Дон-Хуан и сопровождавшие его рыцари заметили, что Мавры вооружены превосходно, что Гренада укреплена сильно, что богатства ее несметны. Всякое селение около Гренады походило на крепость, ибо было укреплено и на всяком пригорке стоял караул, наблюдавший зорко за всею окрестностью. Однако они не смутились, ибо сердца их наполняла уже ненависть к неверным, и они почитали войну с ними священною.
Но Фердинанд, воевавший тогда с Португалией, не мог объявить войну Мулею; этот последний начал сам военные действия.
Однажды Мулею доложили, что пограничная крепость Саара, построенная на высочайшем утесе, не имеет достаточно съестных припасов и небрежно охраняется. Крепость эта имела один вход и к нему вела узкая дорога, высеченная в скале, так что она походила скорее на полуобвалившуюся лестницу, чем на дорогу.
Страшная буря разразилась над крепостью и длилась три дня. Однажды ночью, когда жители спали спокойно и часовые укрылись от непогоды в домах, раздались страшные крики, покрывшие вой ветра и грохот грома. «Мавры! Мавры!» — кричали застигнутые врасплох жители.
Действительно Мулей, пользуясь бурей и темными ночами, перешел горы, подставил лестницы к скале и спокойно, при отсутствии часовых, влез в крепость и город. Тогда началась страшная резня. Гарнизон, обезумевший спросонок, был частию истреблен, частию взят в плен; жителям Саары приказано было собраться на площадь без оружия; их окружили маврские солдаты и сторожили до утра. Мулей остался непреклонным и увел их в Гренаду, оставив сильный гарнизон в Сааре. Когда несчастных пленных, стариков, женщин и детей, измученных голодом, усталостью и скорбью, ввели в Гренаду, как стадо животных, жалость вызвала ропот в народе. Мавры обвиняли Мулея в жестокости, не захотели праздновать победы, и кушанья, изготовленные для солдат-победителей, были розданы несчастным пленным. Несмотря, однако, на это великодушие, нашлись люди, которые отправились поздравлять Мулея с победой, но вдруг среди тронной залы раздался громкий голос престарелого дервиша.
— Горе! Горе Гренаде! — кричал он. — Опустошение близко. Дух мой вещает: близок конец государства нашего!
При этих словах присутствующие, бледные как смерть, расступились; один Мулей не дрогнул и глядел с презрением на прорицателя.
Дервиш вышел из дворца и шел по улицам Гренады, крича в исступлении:
— Началась война опустошения! Горе, горе Гренаде! Близка ее гибель! Отчаяние поселится во дворце; воины погибнут, сраженные оружием врага; дети и девы будут уведены в плен. Гренада погибнет, как погибла Саара! Возмездие!