— Правда, предприятие было дерзко, но не более дерзко, чем поход на Лусену, который увенчался успехом. Разве мы тогда не радовались и не превозносили победителя, называя его героем? Если бы графу удалось теперь взять дядю, как он взял племянника, разве не превознесли бы его до небес?
Эти слова Изабеллы заставили замолчать завистников и тех, кто, по пошлости и низости натуры, поклоняется не великому делу, не великому военачальнику, но единому успеху, каким бы способом он ни был достигнут.
Фердинанд находился вблизи Маклина, когда до него дошло известие о поражении дон Диего Кордуанского. Он собрал совет, но мнения были разноречивы, и смущение овладело рыцарями. Одни требовали немедленного отступления, другие почитали его постыдным. В эту минуту нерешимости король получил письмо королевы. Она уведомляла его, что собрала совет, в котором решено было взять два маврских замка, находившиеся на границе Гренадского королевства; эти замки стояли один против другого на высоких утесах, между которыми протекала река Рио-Фрио; замки были соединены один с другим высоким мостом, который висел высоко над рекой и перелетал с утеса на утес. То была постройка дивная, а замки считались неприступными, тем более, что были окружены высокими горами и узкими ущельями. В них держались рыцари и воины племени Абенсерагов, которые делали набеги на земли испанские и постоянно опустошали владения епископа Хаэнского. Маркиз Кадикский был выслан вперед и ему приказано было сторожить замки, до подхода к ним армии короля. Маврские замки находились под начальством Магомета-Лэнтина-Бэн-Юсуфа, храбрейшего рыцаря племени Абенсерагов. Он с вышины неприступного утеса и еще более неприступного замка презрительно улыбнулся, увидя подходящую испанскую армию. При звуке труб, с распущенными знаменами, сверкая латами и богатейшею конскою сбруей вышла рать испанская из гор и стала лагерем у подножия двух утесов, на которых, как орлы в высоком гнезде, возвышались одна против другой две крепости. При виде испанских палаток днем и огней стана ночью Магомет-Бэн-Юсуф говорил:
— Пусть стоят: осенние потоки польют с гор и смоют их!
Спокойно маврский рыцарь глядел на стан Испанцев; спокойно и Испанцы глядели на высокий замок мавританский. Они стояли и ждали. Однажды в горах внезапно раздалась страшная пальба, а затем гром и треск огласили окрестность.
Магомет стоял на бастионе крепости и, обратясь к своей свите, сказал спокойно:
— Слушайте! Испанцы, будучи не в состоянии взять наших крепостей, сражаются с лесами и горами.
Грохот не утих и ночью; но лишь только солнце взошло и осветило вышки гор, как громкие крики и бой барабанов раздались из испанского лагеря. Мавры увидели с изумлением, что из горного ущелья валят бесчисленные массы воинов, вооруженных пиками, копьями, рогатинами, а за ними, медленно везомая быками, ползет тяжелая артиллерия.
Королева и епископ Хаэнский придумали проложить дорогу для артиллерии посредством расчистки горного пути. Шесть тысяч человек утром и ночью расчищали дорогу для артиллерии; им платили щедро, и, благодаря золоту, были срыты холмы и завалены пропасти. В 12 дней работа была окончена, и артиллерия подвезена к подножию замков.
Началась канонада. Когда изумленный Магомет-Бэн-Юсуф увидел, что неприступные утесы дрожат, стены неприступных крепостей рушатся и что он бессилен нанести малейший вред неприятелю, гордая и благородная душа его изныла. Он в припадке невыразимой скорби сказал окружающим:
— И к чему теперь храбрость рыцарей? Зачем доблесть их, когда презренные машины издали убивают храбрейших воинов и уничтожают неприступные утесы и крепости?
Целый день Испанцы громили крепости с ближайших возвышенностей. Мавры, пытавшиеся заделывать проломы стен, падали мертвыми от пушечных ядер. Оба замка были разрушены; видя, что оборона невозможна, Магомет-Бэн-Юсуф решился сдаться. Испанцы исправили поврежденные бомбардировкой замки и крепости, поставили в них гарнизон и снабдили его всем необходимым. То был важный для Испанцев успех.
Однажды в Аламу явился Мавр, который продавал шали, жемчуг, драгоценные камни, похищенные при взятии городов. Мавр подошел к дон Гуттиэро, начальнику крепости, и сказал ему таинственно:
— Сеньор, я желал бы остаться с тобою наедине: я владею редкою драгоценностью.