Битва кипела. Боабдиль сражался в первых рядах, не помышляя о себе и опасности, которой подвергался. Он получил две раны при самом начале битвы. Его свита защищала его и дралась с львиною храбростию. Когда Боабдиль, обливаясь кровью, упал без чувств, свита вынесла его на своих плечах из свалки и продолжала биться. Маврский рыцарь на черном коне во главе храбрых бросился вперед и принял начальство вместо Боабдиля. То был суровый и мужественный воин Амет-эль-Сегри с остатками своей когда-то многочисленной и страшной армии. Одушевленные его примером, Мавры бросились неудержимо на Испанцев и лезли вверх по холму, оттесняя их. Многие знатные Испанцы были убиты. Граф Урено стал на место убитого отца и продолжал отчаянную битву, которая длилась с редким с обеих сторон ожесточением. Мавры понимали, что им необходимо было для спасения Лохи овладеть высотами, и послали за подкреплениями, которые пришли тотчас и окружили возвышенность Альбоасина. Положение маркиза Кадикского сделалось опасным. Мавры теснили его со всех сторон, бились с его войсками врукопашную, а издали стрелы крепости разили его отряд, находившийся на верху холма. Но в эту минуту показался в долине английский граф Райверс. Он еще никогда не видал сражений с Маврами и не мог не залюбоваться на зрелище, ему представившееся. Атаки кавалерии маврской, их чудные кони, неправильные, но густые и стремительные натиски пехоты, мавританские чалмы, перемешанные с христианскими шлемами, все в этой неистовой схватке поразило его. При громе труб и литавр, при воинственных кликах солдат, при стрельбе и гуле сражения кровь его закипела, дух взыграл. Он бросился к королю и просил позволения принять участие в сражении. Король дал его ему. Граф Райверс был в каске и в тяжелой кирасе, меч висел у бедра его; он потрясал тяжелою секирой и, оборотясь к своим йоменам (yeomen — вассалы) сказал им:
— Помните, что на вас обращены взоры чужеземцев. Вы сражаетесь на чужой земле во славу Бога, во славу Англии!
Громкий крик отвечал ему. Он взмахнул секирой над головой и воскликнул:
— Святой Георгий за Англию!
И помчался он вперед, и врезался в самую сердцевину кипевшей битвы; за ним с громкими криками помчались и его вассалы, но смолкли мгновенно, начав битву. Они сражались молча, подвигались медленно, разили Мавров и направо, и налево, и пролагали себе своими секирами широкую кровавую дорогу. Изумленные этою неожиданною атакой, пораженные падением Амета-эль-Сегри, которого унесли с поля сражения, тяжко раненого, Мавры принуждены были отступить и дошли до моста. Теснимые Испанцами, они вошли в предместья Лохи, но граф Райверс со своими вассалами вторгся за ними и туда; тогда Мавры вошли в город и заперлись в нем, а предместья оставили во власти подоспевшего Фердинанда.
Граф Райверс, хотя и раненый продолжал сражаться. Он достиг до ворот города, не обращая никакого внимания на град камней, которые на него летели со стен его. Наконец большой камень ударил его прямо в лицо, и он упал без чувств с лошади. Его вынесли, но он пришел в себя и приказал не заботиться о себе, а продолжать сражение. Передние зубы его были вышиблены, но он очень радовался взятию предместий, которые представляли печальное зрелище. Множество домов было разрушено; на улицах лежали тела убитых; самые дома были полны ими. Мавры умирали, отчаянно защищая родные очаги. Рассказывают, что во время битвы один бедный работник продолжал заниматься ремеслом своим в небольшом доме предместья. Жена умоляла его скрыться в крепости, но он не двигался с места и на ее просьбы отвечал холодно следующими безотрадными словами:
— Куда бежать? Куда скрыться? Везде я буду взят, продан в неволю или умру с голода. Лучше умереть от меча врага, чем умирать медленно в цепях и тюрьмах.
Сказав эти слова, он принялся опять за прерванную работу и был убит ворвавшимися солдатами.
В этот день Испанцы завладели только городскими предместьями, но самый город и крепость не были еще взяты. Не теряя времени, Испанцы принялись бомбардировать город и крепость; город загорелся, расшатанные стены рухнули; обезумевшие от страха жители выбегали из горевших домов и, осыпаемые градом пуль и ядер, падали раненые и убитые. Мавры отчаянно кидались в узкие улицы предместий и нападали на Испанцев с кинжалами, саблями и ножами, презирая смерть, воодушевленные одною местью и сознанием своего безвыходного положения. Эти страшные рукопашные, беспощадные битвы длились два дня и две ночи, но многие маврские военачальники были убиты; были убиты и храбрейшие из их рыцарей, и сдача крепости воспоследовала. Жители Лохи получили позволение унести с собою что в силах были захватить и могли поселиться в провинций Валенсии. Боабдиль-эль-Чико должен был признать себя вассалом короля Испанского и отказаться навсегда от трона гренадского. Понурив голову, униженные и скорбящие, вышли из Лохи маврские рыцари и воины, а за ними потянулись жители с женами и детьми, которые оглашали воздух плачем и стенаниями. Боабдиль Злосчастный, убитый горем, должен был преклонить колена перед Фердинандом, в знак своего ему подданства, и печально, после этого унижения, отправился в городок Приэгу, где и поселился.