Не удовлетворившись ответами на указанный выше вопрос, мы задали экспертам и другой: какой процент из числа лиц, чей доход ниже черты бедности, совершает по этой причине корыстные преступления (в том числе и незарегистрированные)? В отличие от первого вопроса за 100% здесь были взяты не все корыстные преступники, а все бедные люди. Ответы экспертов оказались сходными с предыдущим. Ученые посчитали, что преступления совершают 15%, а эксперты-практики назвали цифру втрое большую: 46%.
Трудно судить о достоверности этих цифр, но если принять во внимание, что уровень жизни снизился у значительной массы населения, то выводы весьма неутешительны. «Больше стало совершаться имущественных преступлений по мотивам абсолютной нужды, ради приобретения жизненно необходимых продуктов и предметов одежды, а также по мотивам относительной нужды в целях обеспечения того уровня жизни, который становился характерным для ряда окружающих лиц»[10]. Эта тенденция была замечена криминологами еще в начале 1990-х гг. По данным В. А. Серебряковой и В. Н. Зырянова, потребность обеспечить себя и своих близких необходимыми вещами была мотивом корыстных преступлений женщин в 12% дел; желание жить не хуже, чем другие — в 20,3%[11]. Теперь эти показатели удвоились и утроились.
А как обстоит дело с мотивацией, вызванной завышенными и извращенными потребностями? Экспертам был задан вопрос: какой процент из числа лиц, занимающихся частной предпринимательской деятельностью, совершает корыстные (в том числе экономические) преступления, включая латентные? Ответы ученых и практиков полностью совпали: 79%. Сколько из них регулярно дают взятки в государственных органах или коммерческих структурах? Ответы ученых — 76%, практиков — 86%.
Еще раз вернемся к данным В. А. Серебряковой и В. Н. Зырянова, датированным началом 1990-х гг. Желание «пожить в свое удовольствие» явилось мотивом корыстных преступлений у женщин в 11,7% случаев, стремление приобрести спиртные напитки, повеселиться в компании — в 6,7%[12]. И эти показатели, несомненно, увеличились, хотя о точных цифрах судить не представляется возможным.
Бедность и богатство порождают корыстную преступность, видимо, с равной интенсивностью. Рыночная экономика разрушила систему потребностей, сложившуюся у населения в прежние годы, но еще не сформировала устойчивую новую иерархию. Этому препятствует ряд причин: экономический кризис, инфляционные процессы, неустойчивость на рынке рабочей силы, неопределенность жизненных перспектив, сильное социальное расслоение и т. п. Актуальной задачей, на наш взгляд, является не дифференциация, а сближение материальных потребностей людей путем повышения их жизненного уровня, но до этого, увы, далеко.
Извращенные потребности, доля которых в последнее время тоже увеличилась, характерны для пьяниц, наркоманов, лиц с сексуальными отклонениями. В современной России все эти явления получили широкое распространение. Спиртные напитки употребляет 80% трудоспособного населения. Каждая шестая семья сталкивается с наркологическими проблемами, вызванными употреблением наркотиков. Число лиц, хотя бы один раз употребивших наркотики, составляет 11—15%[13].
Выше речь шла главным образом о материальных потребностях и, соответственно, имущественных (корыстных) преступлениях. Что же касается мотивов агрессивной (насильственной) преступности, то их два. Если к числу насильственных преступлений относить и корыстно-насильственные (т. е. кражи, грабежи, разбои, вымогательство), то ведущим мотивом будет корысть, которая, по нашей классификации, вызвана материальными потребностями. Опрос экспертов — практических работников оценил ее распространенность в 34%. Гораздо более точным оказался анализ чисто насильственной (агрессивной) преступности, не связанной с корыстными побуждениями. Ее мотивами, судя по оценкам экспертов, являются месть (10%), личная неприязнь (21%), хулиганские побуждения при алкогольном опьянении (35%)[14].
11
Серебрякова В. А., Зырянов В. Н. Корыстные преступления, совершенные женщинами. М., 1990. С. 39.
13
См.: Социальная и социально-политическая ситуация в России: анализ и прогноз. М., 1995. С. 70—71.
14
См. также: Ревин В. П. криминальное насилие в сферах семьи, быта, досуга // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 8. М., 1995. С. 149-150.