Глава 6
Но вот, мало-помалу, сначала неуверенно, а затем уже определенно все стали утверждать, что поезда не идут потому, что Каледин с казаками ведет бой в Ростове-на-Дону с большевиками, восставшими против него. Как затем подтвердилось, эти слухи отвечали истине. Действительно, в эти дни решалась судьба Ростова и только благодаря своевременному участию храбрых добровольцев генерала Алексеева, закон и порядок там восторжествовал, положение было восстановлено, и Ростов остался за казаками.
Вместе с тем, приехавшие с юга подтвердили известие о том, что генерал Алексеев бежал на Дон, где формирует Добровольческую армию и приглашает всех добровольцев вступать в ее ряды.
Одновременно, распространился другой слух, будто бы генерал Корнилов, после неудачного столкновения конвоировавших его текинцев с большевиками, отделился от них и так же тайно пробирается на Дон.
Если слухи о генералах Алексееве и Корнилове были довольно определены, то далеко не так ясно стоял вопрос о текущем положении в Донской области. Здесь радужные надежды одних, тесно переплетались с отчаянием и безнадежным пессимизмом других. По сведениям одних болтунов, генерал Каледин уже сформировал на Дону большую казачью армию и готов двинуться на Москву. Поход пока откладывается из-за неготовности еще новой армии генерала Алексеева, технически богато снабженной, но численно пока равной армейскому корпусу.
Якобы, на Дону всюду царит большой порядок, и это особенно чувствуется при переезде границы. Ощущение таково, будто попадаешь прямиком в рай. Поезда встречаются офицерами в "погонах", как при царском режиме, производящими контроль документов и сортировку публики, соответственно имеющимся билетам. Даже с матросами -- красой и гордостью революции, там происходит моментальная чудесная метаморфоза. Еще на границе области, у них бесследно исчезает большевистско-революционный угар и они, словно по волшебству, превращаются в спокойных и дисциплинированных воинских чинов.
Слушая подобные бредни, я только тихо посмеивался про себя. Там дело плохо, а будет еще хуже.
Со слов других, картина рисовалась совершенно иная, намного ближе к реальности. Очевидцы утверждали, что казаки, распропагандированные на фронте и особенно в дороге, прибыв домой, становятся большевиками, расхищают и делят казенное имущество и с оружием расходятся по станицам, становясь бурлящим элементом на местах. Каледина фронтовики знать не желают, так как он не отозвал их с фронта, где они воевали за чужие интересы и клали свои жизни. Казаки против Атамана крайне озлоблены так же за то, что он дает на Дону приют разным буржуям и контрреволюционерам. А за ними в их дома грозят прийти красные каратели. Так что вся воинская сила Каледина состоит из нескольких сотен человек, главным образом зеленой восторженной молодежи -- добровольцев.
Каледин, как Атаман, потерял среди казаков всякую популярность. Последнему обстоятельству в значительной степени способствовало неудачное его окружение, любящее только говорить, да расточать сладкие словечки, а не умеющее ни работать, ни действовать энергично. Даже Ростовское восстание большевиков он не подавил бы, если бы ему не помог в этом генерал Алексеев, но и у последнего в наличии нет никакой армии, кроме названия; вместо нее имеется лишь один батальон добровольцев да несколько отдельных офицерских и юнкерских рот, плохо вооруженных и слабо снабженных.
Расположение в районе Новочеркасска и Ростова ( для пригляда за подозрительными казаками) запасных солдатских батальонов, численно больших, прекрасно вооруженных, и настроенных явно большевистски, крайне осложняет шаткое положение Каледина и надо думать, что и его и Дона дни уже сочтены. В станицах казаки настроены против интеллигенции и офицеров, говоривших им, что революция -- зло, а на самом деле она дала им свободу и эту свободу они будут защищать от посягательств всех контрреволюционеров.