Все, мы вырвались из города! Время тянулось очень медленно. Большей частью ехали по зимней степи по бездорожью, но возле станицы Аксайской опять свернули на дорожный тракт. Здесь уже было не в пример спокойней, чем в Ростове.
У первых же казачьих хат наш караван остановился, и я отправился на разведку. Надо было узнать, лютуют ли здесь новые власти? Пальто я сменил опять на бекешу, чтобы не выглядеть забулдыгой. Но револьвер привычно переложил в карман.
Скоро я уже беседовал с хозяином подворья - крепким чубатым казаком средних лет. Толстоват, но силен, румян и круглолиц, и в его душевность я бы все же верить не стал.
Вот что мне удалось узнать. 12 февраля 1918 года Новочеркасск перешел во власть "Северного революционного казачьего отряда", под начальством Голубова.
Войсковой Круг во главе с председателем и Атаманом в 4 часа дня молился в соборе о спасении города и казачества от надвигающейся опасности, а после молитвы вернулся в здание для продолжения своего заседания.
С ватагой казаков Голубов ворвался в помещение, где заседал Круг, приказал всем встать и спросил:
--Что за собрание?
Затем, подбежав к Атаману, продолжавшему сидеть, он грубо закричал:
-- Кто ты такой??
-- Я выборный Атаман, --спокойно ответил ему генерал Назаров.
-- А вы кто такой? -- в свою очередь спросил он у Голубова.
-- Я революционный Атаман -- товарищ Голубов.
Затем, сорвав с Атамана погоны, Голубов приказал казакам отвести генерала Назарова и председателя Круга на гауптвахту.
Многие представители парламента, пользуясь суматохой, быстро скрылись, переоделись и растворились в толпе.
Небывалую силу духа, мужество и красивое благородство проявил в этот момент, рассказывал мне казак, лишь генерал Назаров, оставшись сидеть один, когда все остальные члены Круга послушно встали по команде Голубова. Испуганно и беспомощно озирались казаки-старики. Когда же кто-то из них спросил:
-- А как же нам быть?
-- Нам не до вас, убирайтесь к черту -- закричал Голубов.
Так закончил свою жизнь народный Донской парламент.
Какие мотивы побудили Донского Атамана остаться в Новочеркасске и обречь себя на гибель, и почему, имея полную возможность покинуть город, он этого не сделал, остается неразгаданным. Скорее всего, обеспечив безопасность большевистским главарям на переговорах в Новочеркасске, он теперь надеялся, что его в благодарность так же пощадят. Так же он думал, что большевики не посмеют тронуть выборного Атамана и Войсковой Круг; что, по его сведениям, первыми войдут в Новочеркасск, присоединившиеся к большевикам донские казаки под начальством Голубова; что этот Голубов, хотя и мерзавец, убивший Чернецова, но его Назарова, не тронет, так как он за него как-то заступился и освободил из тюрьмы... Просчитался.
На другой день по занятию Новочеркасска, Войско Донское было переименовано в "Донскую Советскую республику" во главе с "Областным военно-революционным комитетом", в котором на правах "Президента-диктатора" председательствовал быстро деградирующий от пьянства подхорунжий Л. Гв. 6-й донской батареи Подтелков, избравший вскоре центром советского управления областью город Ростов. Прекрасная работа для человека, не имеющего цели в жизни! О Голубове, чье подлое предательство сыграло видную роль в падении Новочеркасска, не было упомянуто ни слова. Большевики сразу же забыли о нем. Как обычно!
В отношении создания советов в станицах и коренного изменения всего уклада станичной жизни, большевистские заправилы не рискнули сразу отдать категорическое приказание, а ограничились лишь широкой рассылкой декларативного воззвания III-го Всероссийского съезда советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов, в котором между прочим говорилось:
"Всероссийский съезд С. К. Р. и С депутатов зовет вас трудовые казаки, создавайте свои советы казачьих и крестьянских депутатов и вместе с крестьянами берите всю власть в свои руки, все помещичьи земли, весь инвентарь в свои руки".
Но прошло некоторое время, и когда Советская власть немного укрепилась, а главное сильно обнаглела, она начала засыпать станицы грозными декретами. Она угрожала и требовала немедленного проведения в жизнь таких мероприятий, которыми, в сущности, в корне уничтожалось все, что даже только напоминало о казачьей привилегии обособленности казаков от неказачьей части населения.