В Канаде на старом месторождении Садбери британцы тоже пытаются добыть платину, но она им не дается. Извлечь тонкодисперсную примесь задача труднейшая! Добыча металла выходит слишком дорогой. Главная фишка в процессе обогащения концентрата. Можно конечно мне с моим инженером туда влезть, но боюсь потом меня, как наладим дело, сразу выпрут. Капитализм…
В Бечуаналенде (Ботсване) есть река Олифантс. Там, в пустыне Калахари, под чахлым травяным покровом на сотни километров протянулся Бушвельдский магматический комплекс, представленный главным образом красными гранитами, однообразными, мертвыми.
Поисковики давно уже пришли к выводу, что Бушвельдский комплекс почти так же бесплоден, как окружающая его пустыня. Но вдоль восточного края массива его краевая зона шириной до 20 километров существенно отличается от остальной породы. Там платины 20 гр на тонну. Это вполне много, 2 грамма уже считается хорошо. И все подальше от любопытных глаз.
Этот край комплекса получит название риф Меренского, в честь своего первооткрывателя. Но восток для меня неудобен, по соображениям логистики. Базироваться на британский захолустный Мафекинг совсем не хочется. Но такие же края рифа есть и на юго-западе массива и на севере. А вот в центре пусто- один голый гранит. В общем, берем разрешение на разработку удобного краешка рифа недалеко от Ангольской границы и вперед. Негров нагоним, рабочих и горную технику навезем. Закупаем по максимуму — промышленную взрывчатку, драги, оборудование для обогащения и все остальное. Надо за год-два вывести добычу на максимальный уровень… Первичное обогащение на месте, а затем грузовиками концентрат содержащий платину перевозим к реке Окаванго, оттуда на туземных пирогах доставляем вниз по течению. В Уамбо ставим обогатительную фабрику (в Португальской Анголе чернокожие рабочие, мне явно обойдутся намного дешевле, чем в той же Претории) и через порт Лобиту слитки или же платиновый концентрат доставляем в Европу. Схема рабочая.
Первые годы дадут работать. Нет, единолично диктовать цены рынку я, конечно, не сумею, но вот войти в пул тех, кто этим занимается, — запросто. Если развернемся, то затем влезем в ЮАР, нет, так просто снимем сливки. А возможные финансовые потери… На то, чтобы моя тушка продолжала существовать вполне себе необременительно весь отведенный мне Господом срок, вполне хватит и того, что я уже заработал и еще заработаю в ближайшие пару лет. А там и у Ленина можно концессию на Норильск взять. А у меня все будет готово: оборудования и технический персонал. Любопытно, что в голове вроде бы вечно пустота, но как припрет, то, что только не вспомнишь. Весь мир проносится через мозг в одно мгновение. Аж сам удивляюсь! Все в кассу, все пригодится.
В соответствии с новыми планами, мне из Лондона еще пришлось ехать в Лиссабон, а оттуда в Бордо и опять в Цюрих. По пути я и встретил ловких русских офицеров, болтающихся по морю, и едущих через весь мир к Колчаку, лишь бы не воевать на фронте. Побеседовали, но там, в России, все ужасно. Особенно у нас на юге. Я слушал разговоры о войне и с удовлетворением отмечал про себя, что в кои-то веки мне до всего этого нет никакого дела. Не надо ни работать на износ, ни страдать от недосыпа. Теперь это дело других. Даже не помню, когда попадал в такую малину. Мне нравится мирная жизнь, никого не надо убивать, никто не стремится убить меня.
Короче, на Дону опять творился полный бедлам. От известий по коже проходил мороз, а на глазах закипали слезы. При создавшейся обстановке, после того как немцы стали проигрывать войну, вопрос военного снабжения Донской армии чрезвычайно обострился. События на Украине помешали Дону вывести громадные запасы военного имущества. Опять все профукали! Большое количество такового погибло уже в пути, будучи разграблено местными украинскими бандами… Поэтому каждая пушка, каждая винтовка, каждый патрон, отныне получали особенную ценность, особое значение, стали бесконечно дороги. Более источников снабжения Донской Армии не существовало.
Еще при немцах, когда создалась угроза оставление германскими войсками Украины, там вскоре произошел переворот, началась анархия и создалась опасность вторжения в Донскую Область, сначала грабительских шаек Махно, а затем и советских войск, моментально занявших восточные Харьковскую и Екатеринославскую губернии. Большевики, как известно, стартовали в реальную власть, подло расстреляв январские (1918 г) демонстрации рабочих в Петрограде, а позже «огнем и мечом» искореняли все, что считали контрреволюцией и «буржуазным национализмом», не останавливаясь перед вторжением в самопровозглашенные «национальные государства».
Донбасс кишмя кишел мелкими бандами самых разных цветов, от «зеленых» и «красных» до «черных» и вообще непонятно каких, но воюющих против нас. Постановив рассматривать разноцветных повстанцев, как «борцов за дело социализма и против контрреволюции», Москва по закрытым каналам выделяла подобным повстанцам-террористам значительные суммы денег, наладила обильные поставки оружия и боеприпасов. Как обычно, Ильич угадывает момент: если чуть-чуть раньше могло быть рано, то сейчас малейшее промедление смерти подобно. Население названных губерний и особенно численно значительный рабочий элемент угольного района, еще не вкусивший всех прелестей советского режима, легко поддался большевистской агитации. Большевики, общаясь с упомянутой кипящей массой (алчущими земли крестьянами, только-только врастающими в город фабричными «пред-пролетариями», люмпенами, «пробуждающимися малыми нациями»), чувствовали себя, как рыба в воде.
К казачьим войскам население приграничных полос с Областью, стало относиться чрезвычайно враждебно. "Ужо отольются буржуйским мордам слезки рабочего класса. Похлебаете ртом дерьма вдосталь"… — отчего-то так говорили эти недалекие, глупые бакланы, совершенно не понимая, что в кабалу немцам их отдали "трудящиеся," а вовсе не мы. Пролетариат, он такой пролетариат…
Наоборот, всякий призыв большевиков образовывать летучие красные отряды, находил среди них живой отклик. Можно без опасения за ошибку было сказать, что Советское правительство на Украине, неожиданно нашло весьма благоприятные для себя условия, а в лице местного населения встретило верного союзника. Оставление немцами на Украине огромного военного имущества, еще в большей степени облегчило им задачу создания в кратчайший срок численно большой и прекрасно снабженной всем необходимым Красной армии.
Украина, как источник снабжения, не только отпала, но из доброго соседа — союзника Дона, внезапно превратилась в непримиримого неприятеля. В ней повсюду возникали "советы" и "ревкомы". Они признавали только Московский "совнарком", а Петлюра, возглавлявший номинально власть, едва держался. Не надо было быть уже тогда пророком, чтобы предвидеть, чем все быстро закончится на Украине.
Кроме этого, должен сказать, что на севере, на Царицынском фронте части Донской армии, справившись с первым сильным натиском красных, спешно совершали свою перегруппировку и частичную реорганизацию. Дело в том, что семя, брошенное большевистской пропагандой, дало уже всходы, и потребовались героические меры для их уничтожения. Окончив необходимую подготовку, Донское командование предприняло операцию по разгрому противника, действовавшего в районе Царицына.
Несмотря на то, что Молодая (Постоянная) армия не закончила полностью своего обучения и не прошла еще полного курса боевой стрельбы, было решено для поднятия настроения и дисциплины в расшатавшихся частях Царицынского фронта, двинуть на помощь генералу Мамонтову небольшую часть этой армии. 1 и 2 Пластунские полки, 2-я Донская казачья дивизия, две тяжелых батареи и саперный батальон были направлены к Царицыну и доблести этой молодежи, с беззаветным мужеством отдававшей жизнь свою за Родину, главным образом и был обязан генерал Мамонтов быстрым исправлением шаткого положения и своими новыми громадными успехами.