– Как всегда, Кента.
Акане пожала плечами, не понимая его радости, и двинулась к своему кабинету. Лучи солнца играли с ее волосами, с ее тоном лица, и незаметно яркий лучик зацепил рубиновый камень, свисающий с ее уха, отблескивая живописным блеском. Магатами. Интуитивно Кента прикрыл глаза, но не хотел полностью закрывать, поскольку рубиновый отблеск камня слишком завораживающий, как и его хозяйка. Кента подхватил ее медленный шаг и неторопливо поделился новыми, свежими новостями, которые Акане точно не знала, потому что она никогда за ними не следит:
– Слышал, на улице Дзынь опять разразилась драка между школой Сэйрин и Кесё. Увы, исход был и так очевиден, кто из них победит.
Акане приподняла голову и перевела неверящий взгляд на Кенту, который беззаботно шел рядом с ней, словно она с ним дружит с детства. Акане нахмурила нависшие брови, из-за чего ее бордовые глаза стали блестеть красными бликами в полумраке. Школа Сейрин – это правитель всех западных школ, как раз школа Кесё одна из них. Получается, плененная школа восстала против покровителя. Акане резко моргнула от своего вывода и бесстрастно вымолвила свой вердикт на эту новость:
– Получается, сейчас восстание называется дракой? Давай называть своими именами, Кента. Это бунт. Они решили забрать своё честное имя, но остались ни с чем. Глупцы.
– Да, ты права. От них ничего не осталось, кроме разрушившего здания и осколков, - легкомысленно проговорил Кента, словно это происходило каждый день и это обыденные моменты в нашей школьной жизни.
Акане с ужасом осознала смысл слов, ее глаза быстро расширились от шока, зрачки лихорадочно бегали по полу. Невероятно, вот школа стояла несколько поколений и внезапно исчезла, видите ли школа Кесё решила стать независимой. По статистике западный район считался не самым кровопролитным и не самым свирепым. Там происходили несогласованные драки и бойни, но чтобы до уничтожения школы – это впервые. Неужели, школа Кесё сумела нанести сильный урон правителю? Тем более, по закону правителя всех правителей, школа Сейрин не смеет уничтожать подчиненные школы, только увеличить оплату или пригрозить. Акане косо взглянула на Кенту, который рассматривал школьный коридор и периодически морщил нос от вони, стоящей в воздухе, и крайне подозрительно проговорила, следя за реакцией парня, которому она не доверяла:
– Уничтожение – значит, они вышли за грань дозволенного. Это противоречит закону правителя всех правителей.
На лице Акане не отразилось ни мельчайшей эмоции, угрюмые губы продолжали быть неподвижны, Кента удивлялся, как он еще понимает ее бормотание, взгляд, как и всегда чрезвычайно медленно и плавно перемещался с пола на гладкий профиль паренька, ни одна жилка не пошевелилась на лице, словно застывший мрамор. Все нейтрально и до ужаса равнодушно. Но в душе Акане бурно бушевало удивление и злость на жестоких правителей, которые безжалостно принимают такие решения и не терпят неповиновения. "Они все чокнутые и кровожадные психи", – сделала она вывод из новых событий. Парень же тихо хмыкнул и поджал нижнюю губу к верхней губе, задумчиво произнеся:
– Если бы они подняли бунт раньше или позже до срока выдачи оплаты, то, возможно, отделались обычным побоищем или замечанием.
Кента любопытно, мельком взглянул на Акане, чтоб она не заметила его взгляда, но, оказалось, он зря волновался, что она это почувствует. Ведь она опять в своих мыслях, в принципе, как всегда. Ему, бывает, кажется, что это ее состояние последние четыре года. Если бы он сам варился в своих собственных мыслях и размышлениях, то вскоре стал бы психопатом неизлечимой стадии. Кента давно заметил эту красноволосую личность, у которой взгляд так и норовил проделать огромную дырку в голове или сшибить с ног. За все годы обучения в этой школе он никогда близко не подходил к ней, всегда следил за ней с дистанции, слушал про неё слухи, пытался по крайней мере следить за ней, ведь в то правление он был не кто иной, как шпион Като Тадао. Потому-то этот острый и жесткий взгляд с оттенком ненависти он видел постоянно на новом правителе, да и сам Кента это ощущал, хоть ее взгляд и не смотрел на него. Поэтому он не пришел бы в изумление, если бы услышал, что Акане собирает банду против Тадао, ведь когда-нибудь это произойдет. Он в этом уверен, ее терпение не безгранично. Акане очень опасный и слишком сообразительный боец. Нет, не так. Очень опасный и слишком умный «тоси». Ведь «тоси» – это не просто боец, а боец с достигнутым сильнейшим рангом. Только они могли войти в дьявольскую четверку. Акане входила. Она была первым бойцом, которым славился как сильнейшим «тоси», и как лучший помощник, "правая рука" бывшего правителя. Акане вошла в историю школы Нанъё, хотя сейчас, возможно, ее в документах нет. Из-за Тадао. Кента знал, что новый правитель боится ее, опасается больше, чем скопление стада баранов, которые требуют изменений, ведь Акане сама по себе восстание, которое невозможно предугадать. Новый правитель или, как красноволосая девушка выражалась, «тиран», всегда держал ее поблизости, чтоб следить и контролировать действия Акане. Но Кента может уверенно заверить, что это ему не поможет, если она взбунтуется.