Первый перестал гневно менять свою форму, успокоился и продолжил.
— За то, что вы не стремились к разнообразию. За то, что не жаждали познать окружающий мир, мы по воле древа обрушили на вас цунами чувств. — Холодно заговорил Первый. — Пришел конец былому бессмертию ангелов. Отныне та тяжесть чувств, что бурлит в вас, станет началом чего-то нового. И помните. Нет придела совершенству.
Сказав это, Первый стал величественно удаляться, а за ним последовали остальные ракарии. Все, кроме одного.
— Я смилуюсь над вами. — Снисходительно сказал он.
— Что значит смилуюсь? — Возмущённо спросил Елисоло. — Натворили тут дел. Приговорили нас к смерти, а теперь смилуется он. А ты подумал, умник, а нужна ли нам твоя милость?
— Если вам моя милость не нужна. — Снисходительно произнёс Седьмой. — Тогда вы, ангелы, обречены на вымирание. Не пройдёт и тысячелетия, как вы сгинете в небытие. От вас останутся одни лишь воспоминания. Но кто будет помнить их? Только мы — ракарии. Помнить о том, что когда то на просторах нашей вселенной обитали существа, сотканные из света и обладающие разумом, но не способные на самостоятельное размножение. Так ведь, Елисоно.
— Что значит не способные на размножение? Ты, наверное, молодой и глупый разум, Седьмой. Посмотри и посчитай, нас тут тысячи. — Возражал Елисоно, злясь с каждым словом. — И если мы захотим, то нас станет ещё больше. Что, по-твоему, нам мешает взрастить больше древ вестики, дающих нам начало.
— Что же. Можете, конечно. Но вы будете, как и сейчас — все на одно лицо. Да и вестики взрастить вы больше не сможете. Нет больше у древа жизни сил, питать Анегу своими соками. Теперь Анеге пришла пора отдавать свои. А это означает лишь одно. Так же как Анега дала жизнь вам, так она её и заберёт, дабы уравновесить древо жизни. С каждым годом, вестика будет расти всё хуже. С каждым годом, ангельских спор будет появляться меньше. И наступит день, когда не будет озарять своим сиянием новорождённый ангел тьму нашей вселенной. А когда, увянет последнее древо вестики, покинет этот мир и последний ангел. — Пояснил Седьмой.
И так жутко стало ангелам, что они не сдержали эмоций и стали наперебой высказывать свои мнения. Ужас пред исчезновением в пустоте обуял их.
— Седьмой мудрец. — Уняв дрожащее в страхе сияние, обратился Аббатисоно. — Смилуйся над нами. Мы поняли свои ошибки и просим о спасении.
— И я дарую вам шанс на бедующее. — Великодушно ответил знаток жизни. — Я Седьмой мудрец, пожертвую часть себя, дабы ангельский род мог начать свой путь во временах. Но и вы пожертвуете частицу себя.
Ангелы согласились без лишних возражений и раздумий. И в тот же миг ангельская братия впервые познала истинную боль, ибо Седьмой отобрал частицу каждого, и смешал со своей энергией жизни.
— Отошли от боли. — Сделав дело, констатировал факт Седьмой. — А теперь вознесите мольбы к небесам и ловите то, что упадёт с них в руки каждого. Смотрите. Ибо это падает ваше будущее. Кто не поймает, отправится в мир мёртвых.
Ангелы переполошились. Такого им ещё не приходилось делать. Как ловить то, что падает с небес, если ты просто сгусток разумного света. А поймать надо было. В этот миг небеса разверзлись и впервые с момента сотворения Анеги, над ней показалась тьма. Словно кто-то неведомой рукой разорвал пелену света и в темные дыры всыпал неведомой рукой зёрна жизни.
Небольшие зёрнышки, сияли разными цветами и величественно спускались с небес. Началась невообразимая суета. Каждый ангел нутром чувствовал зёрнышко предназначенное только ему одному. Только в его руках, оно сможет дать росток новой жизни.
— Ловите сошедших с небес, когда познакомитесь с ним, истина откроется вам. И тогда, ангелы смогут жить вечно. Жить, как и прежде, в заботах о садах басталии. — Говорил Седьмой удаляясь, но перепуганные ангелы слушали его в пол уха.
5
Аббатисоно парил в поднебесье Анеги не выпуская из своих сияющих объятий бесценное зерно жизни. Но сейчас он не думал о нём. Его поразило то, что происходило на тверди любимой планеты. Он смотрел вниз и не мог поверить увиденному. Неужели его обманывают собственные глаза? Может это сон. Ужасный кошмарный сон. Но нет. Это была реальность. Новая жестокая реальность, обрушенная на его собратьев, жестоким разумом.
Там внизу его любимые собратья дрались за плодородные земли родной планеты. А он с болью смотрел на то, как дружное ангельское племя в одночасье озлобилось. Не удивительно. Ведь каждый из них хотел жить. Жить любой ценой.