«Каждый вечер я откладываю дозу лекарств на следующий день, - пишет Елена. - Я всегда говорю Доротее, когда чувствую, что надо увеличить дозу серпа... А также когда сокращаю дозу».
Доротея вспоминает, как летом 1955 года Елена сама пошла и нанялась на прежнюю работу - обирать вишню.
- Трудно было поверить, что человек может так перемениться, - такая она была веселая и чистенькая.
К сожалению, работа была сезонная.
«Я начала бегать по разным учреждениям в поисках постоянной работы, - пишет Елена. (Она отклонила предложение Доротеи обратиться к общественному работнику больницы с просьбой подыскать ей работу.) - И наконец в начале прошлого лета я устроилась на постоянную работу в прачечную».
- Елена очень гордится, что научилась сама себе делать перманент, - рассказывает Доротея. - Она прекрасно ухаживает за курами и лошадьми в нашей усадьбе. Она копит деньги, чтобы завести кроликов. Она очень любит животных.
- Когда же я получу справку о своем выздоровлении? - Елена неотступно пристает с этим вопросом к Доротее.
- Пока еще рано, Елена. Ты еще не совсем уравновешенна.
Елена очень тщательно подсчитывает расходы на свои нужды и на желательные покупки и копит для этого деньги; она добросовестно расплачивается с долгами и отдает свою долю для оплаты счетов, которые они получают.
- Елена любит иногда принарядиться и подкраситься, - говорит Доротея, - но каждому ведь надо погулять и отдохнуть в свободный день. Иногда Елена начинает уж слишком допекать меня, тогда мы немного ругаемся.
...Меня не покидало чувство, что Доротея в краткой форме описывает жизнь обыкновенной семьи...
Когда Доротея замечает в Елене что-нибудь не совсем ладное, она советуется с доктором Фергюсоном. Он говорит, что не мешает иногда попугать Елену перспективой возвращения в больницу, - если есть, конечно, к тому основания.
Этого Елена, гордая н счастливая своей работой в прачечной, весело управляющая собственными лошадьми на ферме, - этого она как огня боится.
Доротея говорит, что ей пришлось всего раза два в очень мягкой форме припугнуть Елену отправкой в больницу.
Елена, которая не знает, что я сам ежедневно глотаю небольшую дозу серпазила с риталином, в своей записке непроизвольно дает мне маленький медицинский совет. «Не слишком часто забывать о приеме лекарства», - пишет она самой себе
Да, да, я не забуду об этом, милая Елена, не беспокойся!
Доротея Шеффер, заканчивая свою памятную записку о том, как ее сестра вышла из мрака многолетнего ночного кошмара к яркому полдню реального мира, задает вопрос:
«Действительно ли это нежная, любовная забота, а не простое подстегивание заставляет Елену выполнять своя повседневные обязанности?»
Из всего этого, Доротея, должны сделать вывод все мы, все семьи выздоровевших душевнобольных, все домашние врачи - это притча, рассказывающая о том, как одна погибшая женщина воскресла для жизни с самой собой и другими людьми, как она стала сама зарабатывать себе на жизнь и обрела человеческое достоинство...
...Благодаря вам, Доротея, и новым лекарствам.
- Когда я занимался частной практикой в Гэмлете, - вспоминает Джек, - самым печальным делом для меня подписывать документы об отправке больного в больницу.
Это было всего шесть лет назад. А теперь Джек успешно лечит больных, у которых болезнь развивалась и углублялась значительно дольше, чем у любого психотика, попадающего на прием к частнопрактикующему врачу.
- Почему душевные болезни производят на нас какое-то особо тяжелое впечатление? - спросил я Джека Фергюсона.
Джек ответил грустной улыбкой на мои глупый вопрос.
- Когда Майнот спасал своих больных от злокачественного малокровия, когда Бантинг вытаскивал молодых диабетиков из когтей губительной комы, когда Лео Леви воскрешал больных с инфекционным эндокардитом, - сказал Джек и остановился, нахмурившись... - Все эти больные были обречены только на смерть, если бы их не спасли эти великие исследователи. Но с хроническими безнадежными психотиками дело обстоит гораздо печальнее. Им приходится жить годами в мире ужасных кошмаров, ожидая смерти и мечтая о смерти.
Эти мысли привели Джека Фергюсона к поворотному пункту в его жизни. Если домашние врачи могут добиться устойчивого поведения у вернувшихся из больницы психотиков, то почему бы не лечить дома ранние формы психозов, пока их еще не нужно отправлять в больницу? Ответ на этот вопрос либо оправдывает, либо сводит на нет всю работу Джека. Он твердит об этом и дома, и в разговорах со специалистами, и на собраниях психиатров, и в деревенском захолустье, и в медицинских обществах больших городов. Он приводит им собственные данные по больнице Траверз-Сити: триста пациентов, отпущенных домой, выздоровели основательно; более пятисот поправившихся больных ждут отправки домой или на домашний патронаж, - но, увы, им некуда идти.