— У нашего правительства есть манера говорить правду, в то же время не разглашая секретов. Мол, небо падает, и когда оно брякнется, будет величайшая в истории человечества дерьмовая буря. Буря столетия.
Он закончил свою тираду и одарил барменшу горькой улыбкой.
Она ответила ему суровым взглядом и быстро выхватила у него из-под носа стакан, который только что наполнила.
— Думаю, с тебя хватит, Чудик. — Она бухнула стакан в мойку и начала выписывать счет.
— Почему хватит?
— Похоже, восемьдесят шесть — твое счастливое число.
Малдер печально посмотрел на нее. Никто ему не верит.
— Это самое одинокое и грустное число.
Она покачала головой и решительно придвинула ему счет.
— Сожалею. Для тебя мы уже закрылись.
Малдер равнодушно пожал плечами и соскользнул с табурета. Он слегка покачнулся и инстинктивно оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не заметил его нетвердой походки. Но барменша уже отвернулась, а пожилого незнакомца не было у стойки. Малдер сделал шаг к дверям, но вспомнил про счет и вернулся. Выложив на стойку несколько банкнот, он вперевалку прошел к двери и вышел в коридор, где находились туалеты. На двери мужского туалета была пришпилена записка:
не работает
— Вот черт, — пробормотал Малдер.
Он подергал ручку двери в женский туалет, и оттуда послышался раздраженный голос.
— Извините, — поспешно сказал Малдер. Собрав последние остатки мозгов, он повернулся, поковылял по коридору к запасному выходу, ведущему в переулок, и вышел наружу.
Возле кирпичной стены на заднем дворе бара он нашел укромное местечко и расстегнул ширинку. Через несколько мгновений у него над ухом неожиданно раздался голос:
— Так вот чем занимается ФБР?
— Что?!!
— Держу пари, Бюро обвиняет тебя в том, что в Далласе ты этим самым и занимался.
Малдер застыл на месте, увидев человека, шагнувшего к нему из тени. Все тот же пожилой мужчина в полотняном костюме, который пялился на него у стойки.
Незнакомец криво улыбнулся Малдеру и спокойно встал рядом.
— И что теперь? — осторожно спросил Малдер, не прерывая своего занятия.
— Стоять и держаться за конец, пока другие будут взрывать бомбы где и когда им вздумается.
Незнакомец засмеялся, и Малдер заглянул ему в лицо.
— Мы знакомы?
— Нет. Но я довольно давно слежу за твоими успехами. С тех пор, как ты был молодым, многообещающим агентом. Когда ты еще не…
— Вы шли за мной сюда с какой-то определенной целью?
— Да. С определенной целью. — Он повернулся к Малдеру спиной и тоже расстегнул штаны. — Меня зовут Куртцвайль. Доктор Элвин Куртцвайль.
Малдер нахмурился, стараясь не обращать внимания на навязчивого доктора. Он застегнул молнию на брюках и собрался уйти.
— Старый друг твоего отца. — Куртцвайль обернулся через плечо и улыбнулся, увидев, как изумленно вытянулось лицо Малдера. — По Госдепартаменту. Мы были с ним чем-то вроде попутчиков, так бы я сказал. Но я разочаровался в нашем общем пути быстрее, чем он.
Куртцвайль помолчал, давая Малдеру возможность переварить эту информацию.
Лицо Малдера стало каменным. Он быстро подошел к двери, через которую вышел из бара, и рывком распахнул ее.
Куртцвайль закончил отдавать природе дань, застегнулся и последовал за Малдером внутрь. Он догнал его возле вешалки, где Малдер возился со своей курткой.
— Как вы меня разыскали? — спросил Малдер. Он казался скорее уставшим, чем сердитым. Куртцвайль пожал плечами:
— Слышал, что ты временами сюда заходишь. Предположил, что сегодня тебе захочется надраться…
— Вы репортер?
Куртцвайль покачал головой и снял с крючка свой плащ.
— Я доктор, и, если не ошибаюсь, я это уже говорил. Практикующий врач.
— Кто вас прислал?
— Я пришел по собственной инициативе. После того как прочел о взрыве бомбы в Далласе.
Малдер окинул Куртцвайля оценивающим взглядом. У доктора были умные, чуть слезящиеся глаза, и он постоянно кривил губы.
— Хорошо, если вы хотите что-то мне сообщить, у вас есть время, пока я ловлю такси, — сказал он и направился к выходу.
Прежде чем Малдер успел выйти на тротуар, Куртцвайль ухватил его за руку.
— Они хотят повесить Даллас на тебя, агент Малдер. — Тон его не был обличительным. Скорее он говорил примирительно, даже печально — как доверенный слуга семейства, приносящий известие о чьей-то кончине. — Но ты ничего не мог сделать. Никто не смог бы ничего сделать, чтобы предотвратить этот взрыв… Потому что истина заключается в том, о чем ты никогда бы не подумал. Никогда бы даже не заподозрил такого.
Малдер смотрел на него с искаженным от гнева лицом. Он вырвался и сошел на тротуар, но Куртцвайль упорно шел за ним.
— И в чем же она, эта истина? — грозно спросил Малдер.
Куртцвайль догнал его и пошел рядом.
— Специальный агент Дариуш Микод вообще не пытался и не собирался пытаться обезвредить бомбу.
Малдер остановился и, покачиваясь, постоял на бордюре. Л'Энфант Плаза была пуста. Только промытые дождем улицы и пустые газетные автоматы. Невдалеке вырисовывались уродливые контуры правительственных зданий, и несколько желтых такси с надеждой на клиентов катили по авеню Конституции. Малдер с отвращением посмотрел по сторонам, обернулся к Куртцвайлю и недоверчиво сказал:
— Ну да, он просто дал ей взорваться.
Куртцвайль подергал себя за воротник плаща.
— Какой вопрос ты должен был задать себе в первую очередь? На какой вопрос никто из вас даже не попытался найти ответ? Это же элементарно. Почему именно это здание? Почему не федеральное?
Малдер поморщился, как от боли.
— Федеральное здание слишком хорошо охраняется…
— Нет. — Голос Куртцвайля зазвучал с большей настойчивостью, поскольку Малдер уже шагнул на проезжую часть и поднял руку, чтобы остановить такси. — Они заложили бомбу в другое здание, потому что в нем тоже были федеральные конторы. У Федерального Агентства по Контролю Чрезвычайных Ситуаций там был временный карантинный штаб. Как раз в этих комнатах и были найдены тела. Но именно этого…
Подъехало такси. Куртцвайль обошел лужу и встал рядом с Малдером.
— …ты не знал. И ты бы никогда не догадался это проверить.