Я бываю у них не так часто. В Духовке (так у нас называют лавопровод) – свой подземный разведчик, даже не техник, а геолог – Вадим Георгиевич Тартаков, может Вы его знаете, он из Москвы, был доцентом в Университете.
Я иногда спускаюсь в Духовку, чтобы выручать Вадима Георгиевича, потому что он никак не привыкнет разбирать снимки на глаз. Я советовала ему упражняться, но он махнул рукой и сказал, что снимки – тлен, как только кончится стройка, он уедет в Москву и никогда не возьмет аппарат в руки.
Он часто вспоминает Москву, но совсем не так, как Вы или Виктор Шатров. По Вашим рассказам Москва представлялась мне сплошным Институтом, где по кабинетам сидят ученые люди и задумывают новые машины, книги, проекты, законы, чтобы всем лучше жилось. А Вадим Георгиевич пересчитывает рестораны, где подают мороженое в горячих сливках, и комиссионные магазины, и залы для танцев; объясняет, где можно достать ковры, где редкие книги, где старинный фарфор. У него получается, что в Москве никто не занимается делом, а все рыщут по магазинам и думают, как бы обставить свою квартиру.
Мне очень хочется знать, какая же Москва – всамделишная. Скоро у нас кончается стройка, и все разъедутся. Меня зовут на Курильские острова, в Петропавловск, и здесь тоже можно остаться, потому что за Горелой сопкой надо следить, проверять, что там творится внутри. Но останусь ли я или уеду куда-нибудь, это зависит от одного человека.
Приезжайте обязательно, Александр Григорьевич. Если приедете заблаговременно, не в самую последнюю минуту, я постараюсь взять отпуск, чтобы встретить Вас. Возьмите с собой шубу потеплее, в ноябре у нас уже зима.
Остаюсь, помнящая Вас всегда
12.
ОТКРЫТИЕ станции было назначено на 7 ноября. 2-го вечером Ковалев дал задний ход и отвел комбайн от пышущего жаром светящегося забоя. Работа Ковалева была кончена. Последние 20-25 метров полагалось пробивать уже после того, как наверх будут выпущены газы и давление в центральной камере упадет.
А Мочан еще работал. Мочан отстал на целых три дня. Это были самые позорные дни в его жизни. Подумать только: стройка ждет, пока он кончит. Мочан не ел, не спал, издергался сам и измучил всех рабочих. Но что делать, скважину нельзя было провести так же быстро, как пунктир на чертеже.
Между тем Вулканоград готовился к празднику. На домах вывешивались флаги, портреты, украшенные хвоей и красной материей. Красные полотнища ярко рдели на фоне дымчатого бело-серого, как фотография, зимнего ландшафта. Вокруг портретов монтеры ввинчивали цветные лампочки. Их должен был зажечь вулкан 7 ноября.
В Вулканоград съезжались гости – из Петропавловска, Хабаровска, из Москвы и даже из-за рубежа, больше всего из далеких земель, богатых вулканами – Исландии, Италии, Индонезии, Мексики, Японии… Японский геолог – коротко остриженный и в очках, с преувеличенно-вежливой улыбкой задавал каверзные вопросы – все хотел выпытать: сколько было катастроф на стройке, сколько загубили оборудования, сколько перерасходовали миллионов, сколько жизней стоила борьба с вулканом. Ему рассказали про Виктора Шатрова, других жертв не было. Японец спрятал записную книжку в карман и сказал со вздохом:
– К сожалению, моя маленькая бедная страна не может строить таких роскошных сооружений.
В кабинете Кашина – два письменных стола. Появился новый хозяин – директор будущего энергокомбината. Сейчас у него гость – представитель Министерства электростанций. Они разложили на столе цветные диаграммы, директор водит по цифрам авторучкой и говорит с возмущением:
– Смотрите на цифры. Где у меня резерв? На горе 12 турбин, по 100 тысяч киловатт каждая. Я снабжаю Петропавловск, районы, рыбный комбинат, леспромхозы с их лесокосилками, завод Электроцинк, Камчаталюминий, даю сто тысяч киловатт на освоение следующего вулкана, и теперь еще – передача в Магадан. А нужды города? А на эксплуатацию вулкана по законным нормам? Где вы нашли остатки? Считайте сами. – И в голосе у него раздраженное недоумение. Дескать, рвут энергию, ограбили, ничего не оставили!
У директора свои заботы – хозяйственные, у Кашина свои – строительные. После 7 ноября их будет совсем немного, но сейчас – самые горячие часы. Кашин не отходит от видефона. То и дело слышится: «Покажите, что у вас там в правом углу. А в левом? Отодвиньтесь, не заслоняйте. А кто вывезет этот мусор? На праздник оставляете? Возьмите 10 машин и чтобы через 2 часа было убрано. Я проверю».
Он крутит ручку видефона, мелькают на экране корпуса, дома, мачты, дороги. Сейчас все нарядное, свежевыкрашенное. Где были кучи глины, выросли здания. Вот жилой городок, вот лаволитейный завод… оранжереи…