Через месяц у них исчезла отравляющая туберкулезная слабость. Они чувствовали, как новая жизнь переливается в их жилах. Могущественные лучи финзеновской дуговой лампы, направленные только на их отвратительно изъязвленные лица, не вызывали у них ни малейшего ощущения общего подъема сил. Эти люди - арьергард страдающих волчанкой; они принадлежали к тем сорока процентам, которым не помогало местное лечение Финзена. Но когда они, загоревшие и таинственным образом окрепшие после ванн искусственного солнечного света, подвергались этому лечению, язвы на их лицах начинали быстро заживать. Это было почти неправдоподобно.
III
Но вот Эрнст, ассистент Акселя Рейна, добился еще большего успеха. Он делал ванны из света дуговых ламп больным еще более тяжелой формой туберкулеза, у которых микробы разъедали не кожу, а суставы, позвоночник, кости... Результаты этого лечения были не хуже, чем у Ролье, применявшего естественное горное солнце.
Но что делать с ужаснейшей из болезней, вызываемых туберкулезными бациллами? Что делать с чахоткой? В борьбе с серьезными, поздними стадиями этой болезни даже солнце Ролье казалось бессильным, и его приходилось применять с чрезвычайной осмотрительностью. Что побудило Ове Страндберга испробовать действие световых ванн от дуговой лампы на чахоточных в случаях не только серьезных, но и безнадежных?
В первые дни опытов Рейна с ваннами из света от дуговых угольных ламп Страндберг был начинающим врачом, большеглазым и неопытным, по горловым болезням... Он был практиком, преимущественно хирургом, и ничего не знал о таинственных химических процессах, возбуждаемых естественным и искусственным солнечным светом в больных человеческих организмах; наивным датчанином, почти не возмужавшим с тех пор, как в детстве, страдая хронической болезнью уха, он решил стать врачом по ушным и горловым болезням. Но вот Страндберг пристает к Рейну и изводит известных копенгагенских специалистов по туберкулезу, требуя, чтобы ему позволили лечить световыми ваннами чахоточных на последних стадиях болезни, больных, чей смертный час уже почти что пробил. Это было не только нелепо, но и преступно. Это значило ускорить неизбежную смерть.
IV
Еще в 1908 году, в первые дни своего студенчества, Страндберг был поражен неизлечимостью горлового туберкулеза. В большой провинциальной больнице, где он начал тогда работать, было особое отделение для больных туберкулезом легких и горла... «В то время туберкулез горла считался последней стадией туберкулеза легких», - рассказывал Страндберг.
В этом отделении царило отчаяние. Там лежали больные в последних стадиях чахотки, и многие из них не могли ни говорить, ни глотать из-за мучительных болей в горле. Может быть, главные врачи больницы не применяли к этим несчастным последних достижений медицины. И Страндберг начал ночи напролет просиживать за книгами, изучая все, что было написано о туберкулезе горла. Нет, врачи не были виноваты.
«Все возможное было испробовано, но болезнь оставалась неизлечимой», - рассказывал мне Страндберг.
Вот, наконец, новоиспечённый специалист по уху, горлу, носу - Ове Страндберг - появился в Финзеновском институте. Он должен был оперировать и подвергать местному облучению финзеновскими дуговыми лампами поврежденные туберкулезом и другими болезнями рты, уши и носы. Он разработал метод лечения волчанки, развивающейся на слизистых оболочках носа, и великолепно научился лечить таких больных. Но все время ему не давала покоя последняя, почти неизлечимая стадия туберкулеза горла, когда больные начинают говорить зловещим шопотом. Он пробовал операции, различные лекарства. Он пробовал все. Он прочел появившуюся тогда книгу о туберкулезе горла, превосходную книгу, написанную знаменитым шведом Арнольдсеном. Кончалась эта книга невесело: Арнольдсен утверждал, что путем операции можно вылечить около четырех процентов больных туберкулезом горла; остальные девяносто шесть процентов неизбежно погибают.
Арнольдсен писал, что борьба с этой страшной болезнью шла бы гораздо успешнее, если бы врачи организовали специальные санатории исключительно для больных туберкулезом горла. На собрании копенгагенских врачей Страндберг предложил создать такой санаторий. Если бы речь шла не о такой трагической болезни, то собравшиеся на заседании почтенные профессора просто осмеяли бы его. Но они сохранили серьезность и только осыпали его градом возражений. Это предложение было нелепо, несбыточно, оно было... жестоко.